Потянувшись и сладко хрустнув всеми суставами, я достал котомку, собранную нам в дорогу заботливой мамой Обреза. Хорошо всё-таки, когда есть мама… Достав бутылку с молоком и ломоть хлеба, передал Маше.
Пока мы пробирались к двери гостиницы, меня пару раз толкнули в спину, а Маше злобно шипели вслед.
— А ты куда зыриш, блудоумок? — послышалась звонкая оплеуха. — Голых баб никогда не видал? Дак я тебе щас так покажу, на всю жисть запомнишь!
От лица девушки ничего не осталось. Грудь тоже разворочена, среди белых осколков ребер виднеются сизые тряпочки спавшихся легких. Сердце не бьется.
Лумумба, заботливо попрыгав на могилке, разрушил ногой соляной круг и вышел.
— Что? — я ничего не понимала. — Где корова? Почему темно?