— Ладно, не серчай, — через некоторое время примирительно говорит Семен, — я разве о своей корысти пекусь? Я за веру православную радею.
— Молодой человек, я разговариваю с королевичем!
— Два десятка побитых, государь. У кого ребра сломаны, у кого руки-ноги, а иным по голове пришлось. Однако до смерти никого не убили.
Тот в ответ лишь пожал плечами и, конфузливо улыбнувшись, вернулся к своему занятию.
Бояре, кряхтя и охая, начинают расходиться, и только избранные, так называемый малый круг, через время собираются в моем кабинете. Самый старший из них по возрасту Иван Никитич Романов. Он же самый знатный, потому как принадлежит к старомосковской знати. Во время выборов царя он был сторонником моего безвременно умершего шурина, а после его смерти стал моим. Находящегося в плену у поляков брата Филарета он недолюбливает и побаивается и в этом смысле он самый верный мой сторонник.
— Но, похоже, не только, вот посмотрите, что Иоганн Альбрехт прислал его величеству, — с этими словами фон Гуттен протянул ему какую-то вещицу.