— Да, как же тут успокоишься. Ведь не раз и не два гусары под картечными залпами падали! Ну, ведь не семижильные же они, чтобы всякий раз подниматься…
Тем временем прославленного воеводу окружили ратники, очевидно спрашивая, что делать. Михаил Борисович, по обыкновению, отвечал уклончиво, но громко, как видно, стараясь привлечь к себе внимание. Когда вокруг собралась достаточно большая толпа, дьяк Ртищев неожиданно вытащил из-за пазухи свиток бумаги и принялся громко читать. Удивленные Трубецкой с Шуйским подъехали ближе и с удивлением поняли, что это грамота от выбранного на соборе царя Ивана Федоровича, сиречь герцога Мекленбургского.
— Конечно, казаки ведь для большинства магнатов и шляхтичей как кость в горле. Особенно когда стоит мир. Вот если случается война с турками или татарами, тогда про них вспоминают, дают им льготы, расширяют реестр, а как только гроза проходит — тут же забывают про свои обещания.
— O la la! — отчего то по-французски воскликнул я, — и кто же этот счастливчик?
— Так может Анисим то и прав? — осторожно спросил Никита, стараясь не вызвать гнев.
— Тьфу ты басурманин, — чуть не сплюнул на глазах королевича Ртищев, — Ивану Федоровичу, что, делать больше нечего как всякую неподобь малевать?