— Дядюшка, да какое же в том бесчестие? Сколь раз говорено, что в московские чины новики писаться не будут, покуда не отслужат в рейтарах али драгунах!
— Прошу простить меня, господа — вмешавшийся в их разговор француз явно мучился, подбирая выражения, — но боюсь, что заложить петарду сегодня никак не получится.
— Спаси тебя Христос, — поблагодарили его приятели и двинулись готовить для своей подопечной.
— Мне не до благородства, — пробурчал я в ответ, — его господин — чуть меня не пристрелил.
— Когда родилась эта девочка, вы еще не были даже помолвлены. Да, я питаю слабость к этому ребенку и принимаю участие в ее жизни, тем более что другие внуки не слишком часто навещают меня.
Вправду сказать, посмотреть было на что. Начинающая взрослеть девочка была чудо как хороша. В новом сарафане, украшенном искусной вышивкой и изящных башмачках козлиной кожи, она выглядела старше своих лет, а небесно голубые глаза и толстая коса цвета спелой пшеницы запросто могли лишить покоя и более зрелого человека, чем юный рында. А уж свободная манера держаться и вовсе била наповал.