Изо всех сил стараясь не слушать упреки свекрови, барабанящие по спине, думая о том, закончится этот день когда-нибудь или нет, госпожа фон Лингер поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь.
Барон фон Гиндельберг смотрел на эту совсем еще молодую женщину так, как будто видел первые. Она… совсем другая. Без нагловатого прищура, саркастической полуулыбки, с откровенным, ничем не прикрытым страхом в глубине расширенных зрачков. Он вдруг почувствовал вину за то, что сделала война с этой девочкой. Война и он, как ее неотъемлемая часть.
– Кроме того, – хладнокровно продолжал Майнц, – наши коллеги задержали в столице владельца игорного зала, где вы обычно просаживали деньги. Как правило, не свои собственные деньги, господин Ульрих. Его везут сюда. Будем разбираться.
Эрик. Имя всплыло в памяти, и комок тут же подкатил к горлу. Нет! Не вспоминать. Держать себя в руках – сейчас не время.
– У нее огнестрел, сделанный артефактором специально по руке.
– Гранатовым соком с лекарствами, которые прописал доктор Фульд, – с гордостью отвечает она.