Он от радости ручку выронил и, пытаясь поднять, выронил еще два раза.
– За правду всегда бьют очень больно, Ольга Михайловна.
Быстро закивала и жадно прижалась губами к его губам.
– Люблю тебя... люблю, – выцеловывая эти слова на его губах. На верхней, на нижней, на подбородке и скулах, – люблю.
А я в ванную прямо в одежде и в обуви зашла, сумка на пол соскользнула. Стою, смотрю себе в глаза. И в голове мелькают картинки – его лицо так близко и запах в ноздри забивается. Запах дыхания, запах его кожи и волос. И губы... проклятые губы. Нееет. Я ведь не ждала, что он поцелует меня! Я ведь этого не хотела? Хотела... хотела... хотела. Эхо его голосом. О, господи!
Я вырулила с главной дороги на нашу улочку, где еще ничего не успели выстроить кроме единственного супермаркета и сплошного недостроя, а посередине красовался наш десятиэтажный дом. На квартиру в новом районе я копила десять лет и купила ее сама без помощи бывшего мужа и на зависть его многочисленному семейству, которое с первого дня нашего знакомства считало, что я только и мечтаю получить столичную прописку и сына академика в мужья. На самом деле я вообще не знаю, зачем вышла за него. Наверное, я должна была родить на этот свет Таську и понять, что мужчин я любить не умею, и лучше не портить ни им, ни себе жизнь.