Уже в панике по комнатам, по каждой из них, понимая, что нет ее, сердцем чувствуя. На столе записка. Нет. Нет-нет-нет!
– Ты вообще в любви что-то понимаешь? Нашла, о чем судить! Ты мужиков в глаза не видела после отца! Рассуждает она!
Я подчёркнуто равнодушно пожала плечами и отвернулась, делая вид, что меня совершенно не волнует его присутствие.
Лекарства я отдала медсестре, а она отправила меня в столовую за обедом. И теперь я стояла под дверью с подносом в руках и чувствовала себя, как школьница у кабинета директора. Мне было очень страшно зайти к нему. После того, как выгнал нас обеих. Наконец-то я решилась и толкнула дверь плечом. В палате было очень прохладно, и запах лекарств перебивал все остальные запахи, даже аромат бульона у меня в тарелке на подносе. Я вскинула голову и полная решимости прошла в палату. Головы двух других больных синхронно повернулись ко мне, а Вадим смотрел в потолок. Словно ему вообще было плевать, кто вошел.
К щекам прихлынула вся кровь, я вдруг подумала, что он тоже знает насчет Валечки. И меня обожгло, хлестнуло волной ярости, вскинуло изнутри так, что задрожали кончики пальцев. А почему бы и нет? Да, я, черт возьми, свободна. Да, я никому и ничего не обещала и не должна.
– Нет. Конечно же, нет. Лека, посмотри на меня.