В коридоре стало проще, наверное, потому что первый шаг остался за спиной.
Интересно, если бы вместо «добрый день» я бы с дикими глазами крикнула: «Бегите, сейчас рванет!», глядя им за спину, они бы побежали?
Вместо ответа я опустилась рядом с ней. На холодное металлическое сиденье, серая краска с которого частично облупилась и кое-где проступала ржавчина. Надо отдать должное безопаснику, он приближаться не стал, застыл в паре метров от нас, у стены. Заметив сопровождающего, Танни уставилась себе под ноги на побитую плитку, узор которой давно перестал быть четким. Вцепилась в рюкзак, словно я собиралась его отнять или волоком тащить вместе с ней к выходу из подземки. Пальцы ее побелели, но она упорно смотрела в одну точку, как если бы меня не было рядом. А я пыталась подобрать слова, которых было слишком много, но нужных сейчас не хватало. Наверное, потому что чувства сложно передать словами, а если получается легко, то это уже не чувства.
– Спасибо, что пришли, но… сейчас лучше не нарываться. Правда.
Ответом мне были крики со всех сторон, крики остальных – они возвращались. Я чувствовала стремительно приближающиеся огни – сильные, родные с одной стороны. И чужие, холодные – с другой. Они застыли чуть поодаль и двигались к нам, но значительно медленнее.
– Все ты понимаешь. – Она повысила голос. – Сейчас, когда вот-вот состоятся выборы, твой отказ от наставничества равносилен признанию его поражения.