Тягостное волнение пронизывало его, кружило надеждой и заставляло вслушиваться в гудящую тишину комнаты, чтобы не пропустить желанный ответ. Странное дело – единственный человек, кто мог так играть с его эмоциями, был одиннадцати лет от роду, да еще родной дочерью. Нигде и никогда князь не был просителем, однако же… сподобился к пятому десятку лет.
– Ты мог найти хотя бы не такие ржавые, а? – попенял Вадик товарищу, скептически осматривая красно-желтые разводы на металле.
Все видели встречу, слезы и радость, восторг и успех, стараясь не думать, что делать с новоявленным принцем, – куда важнее был «рабочий» оракул. А девочка видела, что будет «после», и «наказала» отца, отказавшись говорить, где находится брат. Наказала за будущее, не за прошлое.
– Подойди к стене и ударь ее, – пробормотал он, засыпая.
– А там есть мороженое? – глянул я в сторону входа, через который только-только прошли наши ребята.
– Не сомневайтесь, так и есть! Мм, юноша?.. Вы не могли бы озвучить свое имя, чтобы я мог принести извинения по всей форме? И мне не совсем удобно разговаривать с вашим халатом, рукой и изящной бабочкой.