– Я привык все съедать сам, – хмыкнул Темный, облизываясь. – Ничего не могу с этим сделать. Если ты будешь активнее работать языком, может, и тебе достанется.
– Простите, – снова забормотала я. – Но у Незабудки, кроме меня, никого нет! А я не просилась в этот ваш Хандраш!
Я так удивилась, что даже забыла о стеснении.
– Как пожелаешь, – насмешливо отозвалась Лиария. – Тогда я передам твоему мужу, что ты отказалась от встречи с ним.
Красное платье взметнулось, словно алый костер, и, сделав знак Арамиру, королева удалилась. Юноша, так и не одевшись, последовал за ней. Массивная дверь вновь захлопнулась, отрезая пленницу от всего мира.
– Ты… должна… пахнуть… страхом. А пахнешь… лишь желанием. – Клыки прошлись по моей яремной ямочке, слегка царапая. Боли уже не было, и я застонала от странного и тягучего наслаждения, что зарождалось во мне. Откинула голову, подставляя шею его рту, и прогнулась, чтобы соединиться сильнее. Закинула руки ему на шею, сплетая наши объятия как можно крепче, двигаясь в одном с ним ритме, древнем, как мир. Подстраиваясь под его мощь и силу. Глаза Шариссара стали совсем черными, без синевы, он издал короткий стон, и его клыки погрузились в мою шею, заставив меня закричать. Темный сделал один жадный глоток и откинул голову, закрывая глаза, облизываясь и тяжело дыша.