— И большой долг? — спросил Форстер с улыбкой.
Ей невыносимо было думать о том, что Форстер всё это время следил за ней с помощью Бруно, да если бы только следил! Она же…
— А я, кажется, догадалась… Элла, ты же не хочешь сказать, что это, — она указала пальцем на корзину, — прислал мессир Форстер?
Если бы он вправду был дикарём, человеком, который не понимает чем отличается допустимое от недопустимого… но нет, он всё прекрасно понимает.
А Габриэль стояла, прислонившись лбом к стеклу, и смотрела жадно на Форстера, впитывая его облик, каждую деталь, каждую чёрточку: серую фланелевую рубаху с закатанными рукавами, горскую шапку, что он протянул Натану, его небритость, и загар, и улыбку, и хлыст, который он прицепил к седлу, его руки… всего его с головы до ног…
— А почему вы, мессир Форстер, отреклись от нашей веры? — спросила Габриэль, внезапно вспомнив слова Корнелли.