Его ладонь была большой и горячей, а пожатие слишком… нежным? Рюмки звякнули. Она как-то безразлично подумала о том, что всё это до ужаса неподобающе и возмутительно, и допила свой ликёр, чтобы скрыть остатки смущения…
— Да, милая Элья, — он чуть улыбнулся. — Потому что без тебя это не жизнь. Я не могу дышать без тебя, не могу спать, не могу думать. Ты спасла меня, а потом бросила! Лучше бы меня застрелил этот проклятый Корнелли! Элья! Как же я скучал по тебе….
И истосковавшись по знакомым местам и людям, Габриэль жадно слушала его рассказы обо всём. Они поговорили об общих знакомых, о новостях из столицы, которые привезли с собой переехавшие в Эрнино офицеры, о здоровье родных. О Франческе Корнелли ничего не знал. И Габриэль спросила, приехали ли сюда капитаны Моритт и Федерик. Уж кузен Франчески должен знать как у неё дела.
— Винс, прекрати. Ты всё неправильно понимаешь, — оборвал его Форстер, оборачиваясь.
Но с другой стороны, всё это почему-то показалось ей ужасно забавным, и она едва сдержала улыбку.