На тёмной шкуре лошади, там, где её коснулись частицы порошка, отчётливо проступил странный белёсый знак.
Они остановились, тяжело дыша, и глядя друг на друга — мокрые, грязные, возбуждённые и испуганные.
Но укрыться в беседке от зорких глаз мессира Форстера ей не удалось — он увидел её издали, учтиво поклонился, шепнул что-то синьору Миранди, и отец тут же обернулся, помахал рукой, предлагая присоединиться к ним.
— Вот что, Симона. Это тебе, держи. Здесь пятьдесят сольдо. Иди сейчас вон в ту кофейню и не возвращайся, пока не съешь там всё, что захочешь, на все эти деньги, поняла? А мне пока нужно поговорить с твоей хозяйкой. Она же здесь?
— Было темно, и я в незнакомом месте, мне это простительно. Но не надейтесь, что я буду всего тут бояться и искать вашей защиты, — взмахнула она рукой.
— А о чём важном вы хотели со мной поговорить? — Габриэль посмотрела капитану в глаза. — Вы написали в записке…