…Чтоб вы провалились, мессир Форстер! Вот нельзя было прямо сказать, что опасность в том, что ваши работники бродят по усадьбе и пристают к девушкам, а не говорить о пылкости южных красавиц!
— Мессир Форстер, я могу попросить вас кое о чём?
— Ах, Элла! — она, наконец, справилась, со шляпкой и швырнула её на заваленный лепестками прилавок. — Синьор Тересси только что приехал к моему отцу… чтобы… чтобы просить моей руки! Ты представляешь?
Пока они разговаривали, солдаты успели опустошить не одну бутылку, а служанки успели не раз и не два сбегать за закусками, и не скупились подливать в стаканы, улыбаясь и кокетничая.
Франческа стояла едва сдерживая волнение, пытаясь одной рукой пристроить зонт между вазами с цветами, а другой развязывая ленты шляпки.
— Я не хочу пугать вас, синьорина, всякими страшилками о местных поверьях, но там, и правда, происходят иногда странные вещи. А горцы верят в это всё свято, я же говорю вам — дикари. Знали бы вы, сколько мы сожгли их жутких идолов и священных мест! Вон у того же Форстера на заднем дворе растёт огромный дуб. Поверите ли вы, синьорина, что его люди молятся этому дубу? Но, надеюсь, скоро всё это закончится. Как только примут закон об экспроприации, мой отец поставит наместников в каждый клан, земли отойдут короне и мы, наконец, избавимся от этой дремучей ереси и бунтовщиков.