Но Даор Алый Хлыст все же предложил тогда лучший выход. Потому что единственный, а не потому, что он меня устраивал.
Я слушал, не перебивая. Вдруг скажет еще что-нибудь новое, о чем я не подозревал и о чем не догадывался Даор? Кое-что ведь уже сообщила. Если Митий принудил ее к чему-то подобному, это было… интересно и давало не только пищу для размышлений, но и оружие против Тени Камня. А еще она наконец-то объяснила эту свою странную особенность, так меня возбуждавшую: неизменную смесь страха и желания.
Она еще некоторое время уговаривала меня бежать, потом отчаялась и снабдила массой напутствий, десяток раз благословила и в конце даже всучила деньги. Не так много, чтобы я почувствовала сильную неловкость, но достаточно, чтобы это была не подачка, а именно помощь. Потом женщина разрыдалась, и мне пришлось успокаивать ее, благодарить и за прошлую доброту, и за сегодняшнюю. Я от всей души желала ей и ее семье самого доброго.
Ритуал приветствия в этот раз получился исключительно вежливым и сдержанным, чему особенно способствовал сухой, слабый и будто надтреснутый голос старика, безэмоционально твердящего свои «его высочество выражают» и «его высочество хотят сообщить». Он говорил так, будто каждое слово давалось с большим трудом, и каждое новое могло стать последним.
– Так думают те, кто мало интересуется политикой, – медленно, с расстановкой проговорила девушка. Умолкла, смерила меня задумчивым взглядом и добавила: – На самом деле правит именно совет, и Даор играет в нем одну из ведущих ролей. Но о нем много говорят просто потому, что он активнее всех участвует в дворцовой жизни. Вот и с тобой приходил знакомиться, а больше никто, как ты заметила, не заинтересовался.