– Мне нравится пятая ступень! Одежа трудная, но ради красы можно и потерпеть.
– Экий ты какой, парень, – покачал лохматой башкой десятник.
И так жалостно он это сказал, что Ката, не выдержав, заплакала.
– Я тебя тогда еще не полюбила, – честно сказала Ката. – Я в ужасти была.
Пленников отвязали от дерева, вынули кляпы. Пава как ни в чем не бывало разгладила свой плат, помятый Катиными зубами. Повязала на голову.
Пухловекие глаза расширились и уже не казались щелками. Губы зашевелились – сначала беззвучно, потом исторгли некое протяжное речение или, может быть, басурманскую молитву.