Оба замолчали. Он испуганно, она сокрушенно.
– Живой, живой… – всхлипывала Ката. Мироздание в этот миг казалось ей очень красивым, так что не грех было и поплакать.
Ванейкин стал слать новые письма. На них приходили ответы, опять требовавшие уточнения. А страна широкая, дороги плохие. На них то зимняя стужа, то весенняя распутица. Лишь к маю месяцу вызналось, что старец, соответствующий всем приметам, живет со своей общиной в двух сотнях верст от Архангельска, в селении Сояла.
– Нет, исполнить долг честности. Ведь это не наше, – показал Симпей на бочки и лошадей. – Хозяин покинул этот мир, но у него, должно быть, осталась семья. Хозяин «Веселого Бахуса» честнее всех прочих питерских кабатчиков. Он вернет повозку и деньги за пиво вдове Филяя. Мы скажем, что купец умер дорогой, а боле ничего говорить не будем.
– Москву эту поганую спалю. В сарае у меня сено, повдоль забора тож накидала. Ветер хороший, сильный. Подхватит. Пускай, тошнотная, вся дотла выгорит. Жалко только Кремль из камня…
– Очень хорошо. Значит, будем побеждать страх высоты. Скажи, кто не боится высоты?