«Ой, пойдем, пойдем, ну пожалуйста!» – стала Марта упрашивать. Корова немного покобенилась и взяла. Понятно почему: хотела показать русским, какая нарядная у нее подруга, настоящая dame.
– У тебя на лбу знак, как у него! Только не черный, а коричневый, – сказал Царь-Философ. – Я просил мне сделать такой же, а он отказал. Говорит, знак положен только Хранителям. Он принял тебя в Хранители, да?
– «…Открылась мне простая истина, какую, однако ж, не постигли и не свершили величайшие из земных государей, коих всемерно восславляет гиштория, – читала Ката-тян своим ясным, звонким голосом. – Цель государствоустроения не в том, чтоб державу трепетали соседи, а чтобы процветали граждане, ибо душа, не придавленная к земле нуждою и приниженностью, склонна смотреть ввысь, расти и сама становиться выше, а разве не в том главнейший долг государя перед Богом, чтобы делать своих подданных лучше и их жизнь достойнее?»
Что-то ударило его по затылку. Обернулся – девчонка с перекошенным яростью лицом снова замахивалась жердиной.
Есть было нечего и не хотелось, но Ката не прикоснулась и к воде.
– Смотрю я на тебя, Тощóй (так все ее звали), и не пойму, что ты за парень. Никогда не ноешь, не жалишься. Давеча Никишка-кухарь оступился, кашей тебя обварил – ты не охнул. А сейчас, вон, носом шмыгаешь и глаза мокрые. С чего?