Брок от моих слов, казалось, рассвирепел еще больше.
— Ты вежливо намекаешь, что мне стоит развернуться и, поджав хвост, потрусить в кусты? — понимающе протянул Йон.
От изумления я сама открыла рот. Стая пузырьков тут же устремилась вверх, оставив в моих легких кукиш, а не кислород. Вместе с воздухом меня покинула и всяческая надежда на спасение. Если волка вероятность утопить хоть небольшая, но была, то здоровенного мужика, схватившего уже меня за голень — ни одной. Выход был один — тонуть. Чем я и занялась.
— Костры жгут? — спросила я ради того, чтобы хоть что — то спросить. Молчание чесало мне нервы почище пуходерки.
Подходило время пробуждения силы. У того дракона, в котором теплилась искра дара, магия была своя, уникальная. И даже небо не в силах предугадать, что за карты сдаст каждому из крылатых сыновей судьба, тщательно перетасовав колоду своих даров. Так, в семье огненных драконов мог родиться ледяной, у матери, ткущей облака света, — сын, творящий мрак, или у отца, которому подвластна вода — сын и вовсе без дара. Да, не все драконы оказывались способны к магии, как и не каждый человек имел абсолютный слух. Скорее даже наоборот, магия не так часто встречалась у детей крылатого племени, но в семьях знати — почти всегда.
Когда я сквозь траву увидела отрезанную девичью голову, притороченную к седельной сумке — чуть не завизжала. Но тут, наверное, помогла журналистская привычка. А может, собственный кулак, поднесенный ко рту, который я прикусила до крови.