Ответом стал звук глухого удара, какой бывает только когда задушевную беседу начинают вести плоть и кости. Умар зашипел сквозь зубы проклятия.
— Право на поединок за свою нареченную столь же древнее, как и сам род людской. И если двое мужей хотят получить себе одну и ту же деву, то должны сразиться за нее перед очами Многоликого, на голой земле, что приглядит за честным судом, не даст свершиться кривде и подлогу.
— Мы уже супруги? — перебила я дланника на полуслове.
— Это смотря чем мерить, — не сдался перевертыш. — В наглости и хитрости даже ей с тобой не сравнится.
— А если дева не желает этого поединка? — встряла я, пытаясь выдернуть уже обе руки из мужских кандалов.
Пока я размышляла о том, насколько высоки моральные принципы охраны, заметила, что пленником-то особо никто не интересуется. Даже не следят. Но по прутьям его решетки все так же пробегали искры.