— А что, если она и вправду не моя? Почему ее просто не могли мне передать? Ты же шипел ей что — то… — я закусила губу, чтобы не сорваться в банальную истерику — закономерный итог всего пережитого. "Нельзя терять голову под натиском эмоций. Только не сейчас. Не время. Не место" — дала сама себе мысленное наставление, как затрещину.
Яркая вспышка, от которой кровь застыла в жилах. Оглушительный треск, раздирающий барабанные перепонки. Но даже сквозь него я не услышала, но ощутила последние слова кнессы: «Не выполнишь зарока — умрешь и телом, и душою. Станешь небытием».
— Повтори, что ты сказал, выползок хмерны? Это вы, людишки, развязали войну. Взяли в плен наших женщин, убили наших детей и вывесили их головы на воротах Эльрада.
Я, не спрашивая разрешения, присела между ним и Йоном. Журналисты, когда учуют сенсацию, могут быть дюже настырны, беспринципны и въедливы. Шкура, словно догадавшись об этом, непроизвольно отодвинулся от меня.
Неприступные стены опоясывали немалый надел земли. Они были высокие, будто выросшие из самой скальной породы. И если ворота и барбакан находились в изножье пологого склона, то дозорная башня венчала утес. Казалось, что еще чуть-чуть — и ее пик коснется края молочно-белых облаков. Но так лишь казалось. Зато ветер с необычным привкусом безграничной свободы, с запахом водорослей, чуть солоноватый на губах — не мерещился.
— Сам не лучше. Думал, запугаешь? — взорвалась я. — Но все же отвращение оказалось сильнее. Не так ли?