— На что намекаешь? — кажется, Брок начал злиться. Ну и хорошо. Лучше злой дракон, чем потерянный дракон. К тому же рассерженный ящер мне уже как — то привычнее.
Его рваный вздох, пальцы, что уже не сжимали волосы, а лишь придерживали мой затылок, что бы не отстранялась, чтобы только продолжала.
Я непроизвольно попыталась отстраниться, и это выдало меня с головой.
— Ты тоже порою дико меня злишь, — вырвалось у меня, едва мы оторвались друг от друга.
— Светлейший владетель Верхнего предела волен выбирать себе в жены любую, но есть ещё и право, что древнее самих кнесских родов — право священного поединка за свою женщину. И я заявляю при всех и каждом, что бросаю тебе, кнесс Энпарс, вызов за мою нареченную. На мечах, в кругу, где сам Многоликий ведет клинок в бой.
— Это у тебя стоит спросить, Раана, — блохастый, не тявкнувший ни звука после того, как Брок его осадил, вновь подал голос. — Простые украшения не способны оживать. Только кнесские печати могут по своей или хозяйской воле становиться то металлом, то неотличимыми от обычных земных тварей. И у каждого повелителя знак власти свой: в виде тритона — у кнесса болотников, а у владетеля равнинных земель, твоего отца, Раана, — змея.