Брок был мокрый до нитки, с него буквально стекала вода, оставляя на полу лужи.
— А может, лучше ты… Ты, как — никак, эта самая девица и есть, — попытался увильнуть Йон.
Однако моя фееричная демонстрация головоотсекательных способностей лопаты и ее преимуществ по сравнению с иззубренным до состояния пилы мечом имела несомненный плюс. Рота «почетного караула» держалась от нас с оборотнем на изрядном расстоянии все то время, пока шли до опушки.
А я разозлилась. Позволил он… Себе… Меня не спросив. Ну, крылатый! Сама поразилась, как резко схватила его за рубаху. Мокрая ткань затрещала, заставляя дракона чуть наклониться, и я прижалась к Броку, впиваясь в его губы. Сделала то, чего мне сейчас хотелось больше всего. Тронула языком, чуть прикусила нижнюю губу.
Просветил меня дракон. Оказалось, что это гадское «молоко» варят раз в году, в ночь на Сейринк. А незримый Многоликий будто бы, умывшись этим отваром, наделяет его чудодейственной силой. Пьют его девы и юноши лишь единожды в жизни, перед тем, как водить танок и бежать в лес. И если повезет, и одарит Многоликий чрево, то зачатые в праздничную ночь дети непременно народятся сильными и здоровыми. А девку такую, понесшую после Сейринка, с радостью в любой дом женою возьмут: сумела зачать с первого раза, да к тому же дитя осенено божественным благословением…
Костяшки на сжатых кулаках Брока побелели, на лице четко обозначились желваки.