Мой Габриэль все понимал. Он даже изобразил полу-кивок полу-поклон, чуть склонив голову в знак признания выдающихся заслуг отступника, а затем стремительно написал что-то. Мне стало очень интересно что, и подойдя к Гобби, я с интересом посмотрела, что в записке.
— Да, — тихо произнес он, — я тоже об этом подумал — тебе очень продуманно подсунули схему пробуждения темного источника.
— Происхождение, воспитанная в нас амбициозность, вызов, который мы не могли не принять, — усмехнулся Норт. — и все же никак не могу понять — в чем может быть ловушка?
И я осознала, откуда взялось это чувство обреченности, которое откликом, неясной тенью, отсветом ощутила в ректоре.
И я вдруг поняла, что Гобби тоже сильно опасается этого мужчину, если назвал его не по имени, а пугающе-расплывчато «ОН». Вот и Гаэр-аш сейчас сказал Норту то же самое «Это он!».
Я продолжала стоять, все так же глядя на схему, но в глазах темнело, медленно и неотвратимо.