– Перепады напряжения, – предположил, надевая котелок. – Оставлю вас минут на пять. Сейчас вернусь.
– Вон торчит! – указала Елизавета-Мария на выглядывавшую изо льда рукоять серебряной вилки.
И даже полагала, будто именно я остановил легендарного Прокруста. От этой мысли на миг даже стало совестно. Лишь на миг, ведь в любом случае у меня не было ни единого шанса. Я был ей не пара.
Выяснять отношения я не стал; просто был не в состоянии. Молча убрал на вешалку пыльную куртку, поставил трость в тубу для зонтов, затем избавился от заляпанных грязью сапог и прошел на кухню.
– Ты упускаешь из виду одну немаловажную вещь.
«Наглость – второе счастье», – любил повторять дед; у меня помимо наглости имелся талант сиятельного. Страх вызвать недовольство высокого начальства скрутил констеблей, заставляя беспрекословно выполнять приказы самозванца.