– Давай, давай же, – зашептал тот, кого я сочла врачом, – уже головка почти вышла, еще чуть-чуть.
– Это Вирна, открой, – прозвучала требовательная, граничащая с наглостью, в моем понимании, просьба.
– Почувствовала, значит… – Я улыбнулась и понизила голос: – Тогда иди, расскажи Собранию, как ты почувствовала жар от меня. Ведь при этом ты должна была стоять близко. Очень близко. И наверное, даже держать меня. За волосы.
Я молчала. Я уже сказала все и даже больше.
– Безусловно. – Боюсь, здешние обитатели никогда не заслужат моего доверия настолько, чтобы я могла оставлять на них сына.
Если она и блефует, то делает это мастерски – понять, реальна ли ее угроза расправы или простая бравада, я не могла. Но склонялась к первому. Все-таки не каждая женщина из ревности решается на убийство. На столь крайний поступок отваживаются единицы, и они, как правило, ни перед чем не останавливаются.