– Альберт, он мертв, – уверил я приятеля и развалился на оттоманке. – И мертв уже давно.
Чужая воля невидимой рукой вновь придавила к полу, забралась в голову, порывом призрачного ветра переворошила воспоминания. Я попробовал перебраться к выходу, но руки и ноги окончательно отнялись, и уж не знаю, чем бы все это закончилось, если б не хлопнул перегоревший фонарь. Задымилась проводка, помещение заполнил запах горелой резины, и эта едкая вонь помогла совладать с жутким наваждением, сбросить оцепенение и вывалиться в коридор.
– Бутылку сливовицы, – подтвердил мадьяр.
– Не будь вульгарным. Ее любовь – все, что у меня осталось…
– Не думаю, – покачал он головой. – Проклятье! Куда подевалась Кира? Она делала лучший в моей жизни сорбет!
– Как? Как это могли сделать, не отрезав пальца?