Поздним вечером, когда быстро наступившая ночь доела остатки солнечных лучей и приколотила тьму серебрянными гвоздями звезд, в дальней комнате купеческого дома Карл беседовал с Толла-Ка. Перед тем как начать разговор, бывший контрабандист, бывший лист-сержант и бывший убийца не поленился и проверил, что никто их не подслушивает. Затем оставил чуть-чуть приоткрытой дверь и периодически посматривал в сторону коридора – не сунет ли кто излишне любопытный нос поближе.
– Да ладно, что, я свои земли не знаю? Это чужакам все одинаково, а для меня – каждый куст как дом родной. Как раз мимо холма пролетали, там всегда снегу наметало без меры. Вот меня по склону как на санках и прокатило.
Как Снор мечтал вернуться с добычей назад. О, он уже заранее предвкушал, как будет ходить между торговых рядов в новой одежде и щедро сорить золотом с выплаченных премиальных. Как отдаст долги десятнику и сможет позволить себе напоить зануду в любимом кабаке до полусмерти. Чтобы не шипел в спину про нищебродов, не способных вовремя вернуть жалкие гроши, занятые в тяжелое время безденежья. И ведь все приметы обещали, что так и будет! Снор даже не поленился, заплатил гадалке с рынка, чтобы убедиться, что черная полоса заканчивается.
– Почему? Резал бы. Кровь – она у всех одинаковая. А за ослушание у нас просто – голова на болота летит первой, тело – вторым. Хотя, у вас за трусость так же карают, насколько мне известно.
– Черт бы побрал этот холод… Но – сам говоришь, что же делать, кормить семью как-то надо… Знаешь что, я думаю, что могу проблему решить. Сам я до лета точно в Хапран не вернусь. А тебе, тебе весточку черкну. Отдашь в квартале моему шурину, он в последнем доме по правую сторону живет. Он тебя в местное братство примет, лодку твою пометит. И местным я тебя покажу, получишь право сюда летать самостоятельно, торговать по мелочи… Считай, твоя пушнина в счет оплаты и пойдет.