На следующий вечер остатки вождей вольных ватаг собрали малый Вечевой Совет и решили, что боги достаточно ясно высказали свое мнение о летнем набеге. Поэтому было решено отложить хотя бы на год любые военные действия и зализать пока раны. А куски тел, которые разметало по всей округе, похоронить в общей могиле, не пытаясь рассортировать и опознать, кто есть кто. Уничтоженных ярлов прокляли вместе с Дядькой и решили предать забвению. Больше никто на Тронных островах не имел права вспоминать про семью Скейдов, которая принесла вместо удачи и золота на местные земли только кровь и смерть. Это же решение должен будет подтвердить и полный Совет, который соберут летом. Где множество опустевших мест займут молодые и смелые, пережившие этот страшный день.
Между спасенным кузнецом и Алрекерой образовался странный союз. С одной стороны, кузнец признавал право женщины на его жизнь. Она могла его убить. Она могла его вышвырнуть на снег, где холод и голод быстро расправились бы с бедолагой. Но при всем этом Нутт признавал седовласую спасительницу как своего вождя, оставляя за собой право на собственное мнение. И это мнение звучало вразрез всему, что Алрекера считала правильным. Например, мастер предложил не трогать чужака. И не просто сохранить ему жизнь, а использовать его в далеко идущих планах.
Полковник жестом пригласил одного из охранников к столу. Подпиравший стену солдат шагнул вперед, достал из ножен широкий клинок и вспорол кожаный бок. В ярком свете горящих факелов на столешницу вывалилась голова: синяя от мороза, со спутанными черными волосами.
– Да пошел ты, – юноша сдержался и не стал плевать на грязный пол. Лишь зло зыркнул в ответ и отвернулся к стене.
Толла-Ка убедился, что пересчитал все верно, и задумался. Делить надо было на троих, а одна золотая монета как-то не хотела разрываться на куски.