— Раз ты помощник придворных целителей — тебя, должно быть, пускали к Владыке!
— Тише, девочка. Тише, — успокаивающе пророкотал Касс, пружинисто ступая вперед. — На меня смотри, — потянувшись к чешуйчатой морде ладонью, попросил он.
После того, как он полчаса умолял простить его за бессердечность и рассказывал, как сильно он ее любит, Ли приступала к пункту мести номер два: требовала сыграть ей и маленькому на скрипке. Каждый раз она останавливала мужа на середине мелодии и говорила, что эта песенка ребенку не нравится, потому что она то чересчур веселая, то излишне грустная, то слишком громкая.
Касс даже представить себе не мог, насколько он ошибся, потому что, войдя в просторный круглый зал, он и Оливия изумленно замерли, ослепленные сиянием тысяч звезд, устилающих куполообразный свод потолка.
В горле у Касса мгновенно пересохло и почему-то не нашлось никаких слов, чтобы сказать хоть что-то ей в ответ. Он и не думал, заказывая ножи для нее перед отъездом в Грэммодр, что когда она примет их, на душе будет так радостно и хорошо.
Птица зашевелилась, расправляя широкие крылья, и Ли невольно попятилась, больше от неожиданности, чем от испуга. Склонив набок голову, ястреб сделал шаг в сторону, будто приглашал Оливию пройти вперед, а потом, в подтверждение догадок охотницы, медленно повел клювом, указывая направление.