Минут пятнадцать сидел, якобы размышляя, потом швырнул сандалий в стену, сходил за ним (если кто-то заметит мои грязные пятки, это послужит оправданием) наконец завалился спать, а на самом деле – слушать. Сейчас будет номер не для повторения – выйти незамеченным из тюремной камеры два раза за одну ночь и не попасться. Даже Тень считал подобное перебором.
– Зря. Чаша воды – хорошо, но лучше овладеть источником. Надо было сразу выяснить, откуда он появился.
Генерал решил лично ознакомиться с ситуацией. Двоим помощь уже не требовалась, человек двадцать покалечило огнем и камнями, еще столько же пребывали в полувменяемом состоянии, один – пропал без вести, скорее всего, сорвался в пропасть. В деревне дела обстояли лучше, но часть построек и растительность в нижней трети склона выгорели дотла. Аварийные накопители (многотонные каменные чаши, заполненные свинцовой крошкой) деформировались и слегка оплыли, но выдержали удар. Самым неожиданным было то, что заклинатели продолжали ворожить. Гверрел, упрямый, как лосось на нересте, цеплялся за взбунтовавшийся поток, пытаясь уложить его в пределы приемной пентаграммы. Одного из его помощников унесли без чувств, другой держался едва-едва, но от старшего заклинателя так просто было не отделаться: шаг за шагом, волна за волной он вел незадачливых путешественников к пункту прибытия. Медики, не хуже Зайрима понимающие, чем обычно кончаются такие происшествия, ждали у дверей с носилками и мешками. В какой-то момент стихия уступила железной воле чародея, пространство над пентаграммой замерцало и вывалило из себя кучу окровавленного, воющего, шевелящегося песка.
В ответ – напряженное молчание. Что я не так сказал?
Заклинатели были в лучшей физической форме, но мастер Ребенген все равно успел первым.
– О чем это вы? Мне, кажется, разрешили не присутствовать на встрече с Ракшем.