Ни я, ни Ракш не решались сделать шаг вперед еще минут пятнадцать, пока ворота не поднялись на высоту человеческого роста. Тут всю конструкцию сотряс удар, послышались душераздирающие скрипы и скрежеты, и Третий снова принялся орудовать бубликами и рычагами. Я замер в оцепенении. По одну сторону ворот находился нормальный мир с закопченными булыжниками и дрожащим светом масляной лампы, а по другую…
– Почему? – Я занервничал. – Мы все еще можем туда попасть.
На что способны люди, даже в виде Сущностей, я приблизительно понимал.
– Специфический жизненный опыт. Оперативная телепортация, мерцание, действует только при точном совпадении источника и приемника. Например, из тени в тень. На ярком свету эта способность бесполезна. Исключительная чувствительность к магии, а на магию сейчас полагаются абсолютно все, позволяла ему избежать волшебных ловушек, а обостренное зрение и осязание – обычных. Но только таких, чье устройство он мог понять. Я одолжил на время эти экспериментальные бездымные фонари у мэтра Биггена. Оставалось малое – обнаружить его присутствие.
– Вот, – удовлетворенно кивнул Драконис. – И надеюсь, по возвращении с юга мой сын будет смотреть на жизнь более реалистично.
Я открыл глаза. Никто не заметил явления Тьмы. Наверное, люди решили, что по небу пробежало облачко. Но вокруг стало светлее и свежее, словно на дворе стоял не конец лета, а ранняя весна. Удивленные горожане старательно прятали друг от друга непрошеные улыбки. Дети, более живые и непосредственные, уже вовсю наслаждались этой непонятной, безадресной, пришедшей непонятно откуда радостью. Всполохи детского смеха серебряными колокольчиками пробегали по улицам. Серьезная маленькая девочка, дочь трактирщика, старательно запихивавшая в корзинку пушистого серого котенка, вдруг улыбнулась и крепко прижала его к груди. По крайней мере, один из них был счастлив.