Сердце неожиданно защемило от приступа сентиментальности, к которому примешивалась изрядная доля стыда. После смерти матери странные люди, всегда окружавшие отца, надолго заменили мне товарищей для игр. Пограничные называли меня «маленький господин» и стоически терпели все мои выходки (а ангелочком я в то время не был). С прямолинейным детским эгоизмом я добивался от «больших дядь» исполнения всех моих прихотей, начиная от игры в лошадку и кончая ловлей котят. Главное было не дать им уклониться от спора и уйти: после трех-четырех пассажей они теряли нить разговора и решали, что проще сделать что говорят, чем пытаться понять, зачем это надо. Потом меня очень задевало, что воспитатели упорно отказывались верить в существование моих взрослых друзей (для них возможность оставить ребенка наедине с одержимыми убийцами казалась немыслимой). Я же о том, что Пограничные Стражи опасны, впервые услышал только в Академии…