– Объясни-ка мне, друг мой хороший, как ты все эти фокусы проделать собрался? Допустим, с падением самолётов понятно. Можно исполнить. Пусть и не по твоим причинам. Но с остальным… Демонстрация, смена правительства, захват городов, счёт в матче… Ладно бы наши играли, так нет же, – разведчик, вернувшись на несколько страниц назад, ещё раз просмотрел сценарий предстоящей операции.
Профессия тренера сложная, очень нервная, порой неблагодарная, но, одновременно с этим, увлекательная, творческая, позволяющая увидеть футбол изнутри. Ольга сияет, как новенький юбилейный рубль. Игроков нашей команды окружили репортёры, а вот и Виктор, бывший Ольгин воспитанник, двинулся в нашу сторону, сопровождаемый тремя журналистами. Я отхожу в сторону и минут пятнадцать наблюдаю, как журналисты беседуют с тренерами юниорской команды и автором победного гола. С Ольгой плотно общается импозантный дядечка, с дорогим, профессиональным фотоаппаратом на боку.
– Смотря после какой, а так скорее да, чем нет, – покладисто кивнул я головой, вдыхая кофейный аромат и жмурясь от удовольствия. Себе же я подлечил колени как-то раз, когда перебрал с нагрузками на тренировках с утяжелителями. Кто бы тогда мне ещё подсказал, насколько они опасны бывают, эти утяжелители.
Я почему-то уверен, что и Володя Ульянов, он же товарищ Ленин, наступил на те же грабли. Казнь его старшего брата террориста, ссылка и собственная неудавшаяся карьера были для «интеллигента-эмигранта» достойным поводом, чтобы чувствовать себя обиженным и не испытывать к исторической родине и её народу большой любви.
– Хм, ну и вопросы у тебя, подруга… Я же не ясновидец. Ханс – взрослый мужик. По их меркам ему уже пора обзаводиться семьёй. Возраст. Ты у нас – просто красавица, а по немецким стандартам, так вообще – суперзвезда. Я все глаза проглядел, но никого красивее тебя в этой Германии не увидел, – бессовестно поднимаю я девушке её самооценку, а заодно, и настроение.