Цитата #8 из книги «Свободная территория России»

Одним прекрасным летним утром, когда раскинувшееся над Москвой голубое небо пылало зноем и на бульварах весело щебетали птички, по проезду Серова твердо и широко шагала высокая представительная особа. Вид у нее был неприступный и официальный; возраст ее определить было затруднительно, возможно около тридцати; но привлекала она мужские взгляды. Просторная синяя служебная униформа не могла скрыть ее высокой груди, округлых бедер и изящной талии, из-под трикотажного берета проглядывали короткие иссиня-черные волосы, телесного цвета чулки облекали плотные, стройные икры, казенные ботинки на ее ногах чуть поскрипывали и постукивали на ходу. Однако суровое, замкнутое лицо незнакомки метало молнии, размашистая походка ее пугала и пресекала всякие недозволенные поползновения и даже мысли.

Просмотров: 19

Раздались четыре коротких звонка в дверь. Oт счастья расплывшись в улыбке, Матильда подпрыгнула и бросилась к двери. «Мы кого-то ждем?» с недоумением спросил Сергей. «Внуков Магды, Курта и Гюнтера. Они соседи и друзья нашего дома,» объяснила на ходу Наталья Андреевна, направляясь в прихожую встречать новоприбывших. «На столе восемь приборов, а нас шестеро,» подтвердила Магда. «Вот теперь все в сборе.» Не выдержав, она пошла навстречу двум подросткам в клетчатых рубашках и коротких штанах, появившимся в столовой. Они были похожи друг на друга: оба среднего телосложения, но довольно крепкие, на русых головах нахлобучены тирольские шляпы, ноги обуты в поношенные кожаные ботинки, руки, локти и колени в свежих царапинах. К губам их прилипли легкие, кривые ухмылочки; войдя они внимательно осмотрели комнату острыми, цепкими взглядами. «Почему так поздно?» укоряла их Магда. «Вы должны были быть здесь два часа назад.» «Бабушка, нас в школе обязали слушать лекцию по денацификации. Был полный зал. Мы не могли уйти.» «Ну, хорошо. Познакомьтесь с Сергеем и Машей.» Мальчики вежливо представились. «Теперь мойте руки и марш за стол,» шутливо скомандовала Матильда. «Я вам сейчас разогрею суп.» «Что было в классе?» заботливо спросила Магда. «Все то же самое,» отмахнулся Гюнтер. «Утверждали, что блокада Берлина, разработанная по инициативе и заданию товарища Сталина, усмирила распоясовшиеся фашиствующие элементы в городе.» «Еще говорили, что убийство генерала Берзина в советском секторе Берлина — дело рук нацисткого подполья. Вервольф обвиняют во всем,» раздраженно тряхнул своей шевелюрой Курт. «Во взрывах складов советских боеприпасов, в поджогах комендатур, в нападениях на патрули оккупантов.» «Ешьте, герои,» в столовой появилась Матильда с кастрюлей горячего супа на подносе. Мальчики, схватив по куску пирога, ложками начали жадно хлебать горячую похлебку. Но ненадолго. Требовательный, властный звонок в дверь заставил всех замереть. Встревоженная Наталья Андреевна побежала в прихожую. Раздался скрип отворяемой двери, донесся чей-то возбужденный шепот и неясный стон хозяйки, дверь опять затворилась, наступила полная тишина. Все обратились в слух, пытаясь понять что происходит. Братья же словно окаменели и прекратили жевать, они застыли с помертвевшими лицами. Пошатываясь Наталья Андреевна вернулась в комнату. Лицо ее превратилось в маску отчаяния. Ноги не держали ее и она села на первый попавшийся стул. «Приходила г-жа Шнайдер,» произнесла она слабым голосом. «Она видела имена Курта, Гюнтера и Матильды в списке лиц подлежащих аресту. Они числятся в вервольфах.» Услышав это, Магда с мягким стуком скатилась на пол и ударилась головой.

Просмотров: 24

Сквозь серое полотно дыма и взвешенной в воздухе золы продвигался танк, выискивая уцелевшие очаги сопротивления. Закопченный пожарами и занесенный пеплом, он с трудом находил путь через загроможденные обломками улицы. Из-за угла разрушенного лазарета на большой скорости выскочил ему навстречу трофейный ЗИС-151. Длинные языки пламени вырывались из его кузова, доверху нагруженного хворостом и соломой. Танковый пулемет ожил и заработал, вбивая пули в кабину и в радиатор. Ветровое стекло на грузовике отсутствовало, легко можно было разглядеть искаженное ненавистью лицо Пилипенко, сидящего за рулем. Он направил грузовик танку в лоб и, в последний момент выскочив из кабины, кубарем покатился по земле. Горящий груз накрыл приплюснутую краснозвездную башню и по инерции переместился на заднюю часть корпуса, откуда торчали выхлопные трубы и жалюзи моторного отделения. Не прошло пяти секунд и Т-34 вспыхнул как дымный факел. Огонь добрался до топливных баков и танк взорвался. Люки оставались захлопнутыми, никто не пытался спастись через них. Пилипенко лежал неподвижно в луже алой крови, лицом вверх, руки широко раскинуты, каблуки ботинок дымились, близость пожара плавила и воспламеняла. Оттуда несло гарью и бензиновым чадом; случайный ветерок бросал на воина пригорошни пепла, как бы торопясь похоронить его. Вражеские автоматчики было подступили к телу, но череда выстрелов со стороны близлежащих деревянных баррикад отогнали их. Пошатываясь и ругаясь, советские удалились искать добычу полегче. Из развалин выбежала Оксана, губы плотно сжаты, на щеках копоть, винтовка болталась у нее на плече; за ней поспевали другие женщины. Они подняли героя и перенесли его в укрытие за бревнами, но для Пилипенко все было кончено. Он холодел, лицо его залила мертвенная бледность, закрытые веки не разжимались, жизнь покидала его. С потускневшими от скорби глазами Оксана склонилась над возлюбленным. Лицо его подёрнулось судорогой, тело вздрогнуло и глаза закрылись навсегда. Мятежный и вольнолюбивый дух его отлетел. Глубокий вздох вырвался из груди Оксаны, она прерывисто задышала и потеряла сознание.

Просмотров: 20

Было около восьми часов вечера. Световой день заканчивался, перистые облака на западе были подсвечены розовым огнем. Царила глубокая тишина и не доносилось привычного клекота птиц. Ее путь пролегал через поселок: мимо одноэтажной амбулатории, закрытого в этот час продуктового ларька и жилых бараков. Обитатели их, вернувшись домой, готовились ко сну или вкушали заслуженный отдых в семейном кругу, каждый по своему вкусу, желанию и усмотрению; улица была пуста. Административное здание, стоявшее поодаль, представляло собой бревенчатое строение покрытое толью. Загадочно поблескивало оно черными глазницами окон; лишь одно из них было освещено. Подойдя ближе, Маша разглядела внутренность кабинета, оштукатуренные белые стены, полки с книгами, красные вымпелы, портрет Сталина и сидевшего за столом крепкого темноволосого человека, который что-то писал. Сомнения глодали Машу; она решила обойти постройку кругом и осмотреться. С тылу к зданию примыкал запущенный огород, обнесенный невысокой оградой. Среди картофельных грядок пышно произрастали сорняки. Сзади горело сразу два окна. В одном из них никого не было, но в другом она разглядела картину, потрясшую ее до глубины души. Посередине пустой комнаты сидел на табурете спиной к ней человек со скрученными руками. На запястьях его блестели наручники. Голова его была опущена, спина согнута, но вот он чуть-чуть пошевелился; Маша догадалась, что это Сергей. В поле зрения вошла тонкая как спичка, скелетообразная женщина в темно-синем, обшитом стеклярусом платье; в огромном рту ее дымилась папироса. Она замахнулась на арестанта, но он не вздрогнул. Открылась дверь и появился непримечательный мужчина в сером костюме. Они кричали на Сергея, совали кулаки ему в лицо, топали ногами, рты их беззвучно открывались, но до нее не доносилось ни звука. Маша не сразу узнала эту пару, а когда узнала, то обомлела. Это были те самые чекисты из желтого дома на площади Дзержинского! «Опять гады мучают людей!» Ее охватила нервная лихорадка, как тогда в избушке в Якутии восемь лет назад; в тот судьбоносный день перевернувший всю ее жизнь, она спасла своего возлюбленного. «Все равно, я сделаю все возможное, чтобы вызволить его из рук палачей!» Маша схватилась за вспотевший лоб; дрожь колотила ее; в ушах звенело. Подгибающиеся ноги несли ее обратно в барак, туда где в ее чемодане был спрятан семизарядный Walther PPК. Она потеряла обычную осторожность. Перед глазами плыли круги, сердце билось как пойманная птица и ужас затуманивал сознание. Она не замечала двух пьяниц, следующих за нею по пятам. Они покачивались, спотыкались, икали и плевались, но не отставали. Вид у них был затрапезный — вороты их рубашек, расстегнутые до пупа, выявляли несвежие майки и замусоленная верхняя одежда от частых падений была измазана глиной. Маша подбежала к обшитой рогожей двери общежития, толкнула ее и вошла. Запахи кухни, стирки и застарелого жилья охватили ее. Перед нею открылся длинный узкий коридор, освещенный гирляндой тусклых электрических лампочек. Крашеный деревянный пол был истерт и скрипел под ее шагами. Сквозь запертые двери по обеим сторонам проникали звуки человеческого бытия: смеющиеся и плачущие голоса, позвякивание посуды, стук швейной машинки, заигранные до хрипоты патефонные мелодии, пьяные выкрики и нецензурная брань. Неожиданно дверь на противоположной стороне коридора заскрипела, распахнулась и впустила огромного неповоротливого парня. Пошатываясь и помогая себе руками, он шел ей навстречу. Незнакомец был подстрижен под ноль, одет в приличный черный костюм, его свиные глазки невинно моргали, длинный безгубый рот приветливо улыбался. «Как бы нам разойтись?» тонким голосочком пролепетал верзила и, прижавшись к стенке спиной, вежливо посторонился. Боком, стараясь не коснуться громилы, Маша протиснулась в открывшийся проход. В мгновение он закрутил ей обе руки и за спиной защелкнул наручники. Прежде чем потерять сознание плененная Маша успела заметить выходящего из комнаты Веретенникова с ее чемоданом в руке. Обнажив лошадиные зубы, он ухмылялся. Вслед ему из дверного проема высовывалась голова другого держиморды. Его косые маленькие глазки ехидно уставились на нее. Свет померк вокруг Маши и из горла вырвался жалобный тихий стон.

Просмотров: 28

Весна приходит на Колыму поздно. В мае сходит снег, к полудню температура поднимается до 12-и градусов по Цельсию, в болотистых долинах разрастается высокая трава, но комарoв еще нет и в помине. Сергей производил топографическую съемку местности, отмечая на карте залегание пластов каменного угля. Из тоскливых свинцовых туч, нависших над вершинами сопок, моросил холодный дождь. Он то усиливался, то затихал, заставляя работающих натягивать на себя брезентовые накидки, но все равно влага проникала через рукава и капюшоны, отчего зубы у них выбивали мелкую дрожь. Их было трое вольнонаемных в этой узкой долине, окруженной грядами пологих холмов. Теодолитом Сергей измерял углы и расстояния по рулетке, а Веретенников и еще один ассистент держали дальномерную рейку и забивали колышки. Ноги Сергея, обутые в резиновые сапоги, вязли в грязевой жиже, закоченевшие руки стряхивали дождинки с планшета, внимание его было поглощено разметкой мест для бурения разведочных скважин. «Грунт на глубине мерзлый, никогда не оттаивает и взрывчатка могла быть использована для рыхления породы», прикрываясь от редких капель дождя, записывал Сергей в свой рабочий дневник. Он устал, с утра ничего не ел и в желудке урчало. До обеда оставалось два часа, но он притерпелся — пронизывающий ветер не казался таким уж холодным и земля не слишком вязкой. Посветлело. Mоросей прекратился; тучи расходились, сквозь их разрывы брызнули ослепительные снопы солнечных лучей. Сергей сощурился и припал правым глазом к каучуковому окуляру, подкручивая резкость. С расстояния семидесяти метров появились крупные цифры на планке и небритая физиономия рабочего. Позади него из яркого тумана вплыл в поле зрения силуэт человека. Немного прихрамывая, он быстро приближался. На плечах его шинели Сергей разглядел звездочки майора; идущий решительно отмахивал руками, шаг его был широк и тверд, лихо заломленная фуражка плотно сидела на его голове. «Глебов,» Сергей оторвался от линзы. «Как он нашел меня?» Он смахнул дождевую влагу, стекающую по лицу. «Как вы здесь оказались?» спросил Сергей, когда тот приблизился. «Ищу встречу с моим старым другом,» глаза Глебова смеялись. «Но официально я выполняю служебное задание: осматриваю прилегающую к лагерю территорию на предмет укрытия потенциальных беглецов. За нами наблюдают ваши помощники,» произнес он, не поворачиваясь назад. «Мы не можем ни обняться, ни досыта поговорить.» «Верно,» Сергей взглянул на свою команду. Согнувшись, его ассистенты ковырялись в прибрежной гальке на дальней стороне ручья, там где шумели ветвями осины и тополя. «Что они могут искать?» спросил он себя, но тут же забыв свой вопрос, переключил внимание на пришедшего. «Наша встреча должна выглядеть случайной,» настаивал Глебов. «У нас имеется не более пяти минут, чтобы обменяться информацией и назначить тайник для дальнейшей связи. В противном случае, ваши сотрудники заподозрят, что мы давно знаем друг друга.» Он перевел дух и спросил, «Как вас теперь называть?» «Обухов, Геннадий Гаврилович,» Сергей отер лоб носовым платком. «Прекрасно. Вы ведь ничего не знаете. Ниязов был убит, а я чудом уцелел. Пострадала также хозяйка нашей явки; славная старушка. Скончалась от испуга. Царствие им Небесное,» произнес Глебов, но не рискнул осенить себя крестным знамением, боясь недобрых свидетелей. «Ниязов убит?» Сергей был потрясен гибелью соратника и горестно опустил голову. «Таких как Ниязов очень мало,» От скорби глаза Глебова потускнели. «Он понимал, что наша борьба это и его борьба, потому и принимал участие. Не все народы национальных окраин отдают себе отчет в том, что только совместный удар по центральной власти в Москве принесет освобождение. Если они не хотят объединиться со всеми нами и попытаются сражаться в одиночку, то скорее всего их усилия будут напрасны.» «Когда-нибудь поймут,» Сергей тяжело вздохнул. «Светлая память Мартынову, Ниязову и Прасковье Евдокимовне. Так мы теряем лучших людей.» Оба застыли в скорбном молчании. «РОВС сообщил семье Мартынова о его гибели в Москве.» «Могу представить как они переживают,» Сергею сделалось очень грустно. «Какой самоотверженный человек! Из своего безопасного существования во Франции он приехал в СССР, подвергая себя смертельному риску. Была ли польза от его подвига? Мы захватили одиннадцать папок. Одну из них Маша увезла с собой в Германию.» «Каюсь, но мы не смогли их удержать,» Глебов развел руками. «Сохранилась лишь одна папка. Перед побегом из Марьиной Рощи Ниязов и я спрятали по одному скоросшивателю под одеждой, остальные уместились в мешке. На дороге нас остановил патруль и потребовал обыск. Выбора не было. Мы начали перестрелку. Пули, попавшие в скоросшиватели, не пробивали их, спасая нас от ран, но Ниязову не повезло, он был убит выстрелом в голову. Я был оглушен, меня посчитали за мертвого и бросили в пустой грузовик. По пути я очнулся и бежал. Скрывался в Подмосковье у верных людей, установил связь с фон Лампе в Мюнхене и опять принялся за старое — борьбу с советской властью.» Лицо Глебова исказилось от тяжелых воспоминаний. Он закусил губы и брови его нахмурились. Вскоре он справился с собой; морщины на лбу и вокруг рта разгладились, печальные глаза прояснились. «Не хотели бы вы осведомиться о здоровье вашей семьи?» спросил он. Услышав это, Сергей вздрогнул, его голова слегка наклонилась набок, глаза прищурились и в них появилась боль. Жена и сын снились ему каждую ночь. Горечь разлуки раздирала его сердце. У него развивались кошмары. Вечерами он лежал, уставившись в темный потолок, и лишь к утру забывался тяжелым сном. Глебов проницательно посмотрел на него. «Я получил сообщение, что ваша супруга Мария Евгеньевна и ваш сын находятся в добром здравии. Они по прежнему живут в ФРГ, в том же городе и в той же квартире, где вы их оставили. Ваша супруга работает на заводе, а сынишка пошел в детский сад. Ганечка очень способный и говорит без акцента на обоих языках, правда иногда путается, к кому на каком языке следует обратиться.» Глебов добродушно рассмеялся. «Преподаватели его хвалят.» Вождь немного подался вперед. «Мария Евгеньевна передает поклон и желает присоединиться к вам. Как вы считаете, ее присутствие здесь целесообразно?» «Я был бы рад ее увидеть, но…» Сергей почувствовал как у него захолонуло сердце. Он не мог говорить, у него покраснели глаза. Глебов понял его. «Вы здесь задержались. Нервное напряжение изматывает. Год назад вам следовало бы вернуться на отдых в Германию.» «Ничего, я выдержу, особенно если рядом будет Маша, а после восстания видно будет.» «Восстание назначено на это лето. Наши лозунги: Долой Совдепию! Да здравствует Россия! Подготовка входит в завершающую фазу. Повсеместно, и в вашем лагере тоже, среди заключенных созданы пятерки боевиков. Оружие уже накоплено. Ожидаем сигнала из воркутинских и карагандинских лагерей. Это будет всенародное выступление против советских оккупантов. Сила его во внезапности, слаженности и дисциплине. Коммунистам не устоять. Они побегут за границу. Туда, откуда в 1917 году пришла на Русь эта красная мразь.» Услышав великую тайну Сергей вздрогнул. Не поворачивая головы, боковым зрением он уловил, что стоявший на дальней отмели возле кустов стланика Веретенников больше не разглядывает блестящие камешки на своей ладони, а подняв голову, всматривается в них. «Слишком далеко. Он не мог услышать,» попробовал успокоить себя Кравцов. Tем временем Глебов, уперев руки в бока, продолжал свои инструкции, «Связь будем поддерживать через тайник. Он установлен в культурно-воспитательной части. Туда все ходят и частые посещения не вызовут ни у кого подозрений. Вы наверняка там были и знаете о чем я говорю?» Сергей согласно кивнул. Конечно он заходил в эту библиотеку марксисткой литературы, где десятки полок от задней стены до сцены были густо уставлены томами с сочинениями классиков и теоретиков мирового коммунизма; да вот беда не слишком много страниц оставалось между солидными переплетами — листы были напрочь вырваны заключенными для использования в качестве туалетной бумаги. «Позади стола президиума на постаменте стоит большой гипсовый бюст Сталина. Тайник оборудован в его основании. Никто не осмелится посягнуть на изображение вождя народов. Туда, вы и я, будем вкладывать закодированные сообщения. Для расшифровки используйте вторую главу, шестую строчку из Апрельских тезисов В.И. Ленина. Наличие подобной литературы в ваших личных вещах не вызовет никаких подозрений. Наблюдайте за моим окном в бараке, где я живу. Красный флажок справа на подоконнике означает, что тайник загружен и пора получать извещение; красный флажок передвинутый влево означает, что ваше письмо получено.» Глебов заложил большие пальцы рук за ремень и на секунду замолк. «Справитесь?» «Так точно.» «Заболтался я. Ваши рабочие должно быть истомились без вас. Всего хорошего.» Крупными шагами он продолжил свою прогулку и вскоре исчез в чаще между холмов, где клубились клочья тумана. Небо очистилось, тучи уплывали на север, солнце зажигало капельки влаги, превращая каждую былинку в изумруд. Прохладный насыщенный хвоей воздух был чист и свеж. Подошедший к Сергею Веретенников протянул ладонь, на которой лежала горстка неровных, бесцветных кристаллов. «Вот что мы нашли на том берегу,» запинаясь от волнения сказал он. «Похоже на алмазы. Не так ли?» «Нет, Вася, к сожалению, это кварц,» сделал вывод Сергей после короткой инспекции. «В противном случае нам всем за твою находку полагалась бы государственная премия. Идем обедать. Суп стынет,» улыбнулся он и похлопал соседа по плечу. Позвав рабочего, они втроем двинулись в лагпункт; он был недалеко. «Кто этот хромой дед, с которым ты разговаривал?» «Как же ты не знаешь Торчинского? Он тебя в прошлом месяце из каталажки вызволил.» «Ааа…Я думал какие у него могут быть с нами, маркшейдерами, интересы. Чего он здесь слоняется?» «Он рыболов. Ловит здесь форель или что еще здесь водится.» «Рыболов? Я слышал, что он сказал про восстание. У меня стопроцентный слух и ветерок дунул в мою сторону. Хотя может мне показалось?» Веретенников лихо сплюнул себе под ноги и, выставив напоказ жёлтые зубы, громко заржал. «А может быть и нет,» Сергей пристально поглядел на партнера. «Дуновения ветерка причудливы и разнообразны; в них иной раз слышится то, чего никогда не было.» «Ваша правда,» согласился Веретенников. «По воздухáм дребень всякая роем носится; лучше заткнуть уши и не дышать.» Тема была исчерпана и к ней никогда больше не возвращались. Однако Веретенников услышал так много, что у него захватило дух. «Но стоит ли доносить?» вечером того же дня сидя на своей койке, раздумывал он, в то время как сосед его судачил на кухне с другими жильцами. «Конечно, социалистическое воспитание призывает меня проявить революционную бдительность и политическую дальнозоркость, но что дальше?» Он представил себя назавтра бредущим к командирскому бараку, долгие часы унизительного ожидания в прокуренном коридоре, допрос следователя и подписывание протокола. «Кто знает как там обернется? Восстание — дело серьезное, может и меня обвинят?» Веретенников пощупал синяк под глазом, который неделю назад ему поставили вохровцы. Опухоль еще не сошла и малость саднила. «Вот какие у меня проклятые уши,» тяжело вздохнул он и решил оставить все как было, ведь мог он и ослышаться.

Просмотров: 21