2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Весна приходит на Колыму поздно. В мае сходит снег, к полудню температура поднимается до 12-и градусов по Цельсию, в болотистых долинах разрастается высокая трава, но комарoв еще нет и в помине. Сергей производил топографическую съемку местности, отмечая на карте залегание пластов каменного угля. Из тоскливых свинцовых туч, нависших над вершинами сопок, моросил холодный дождь. Он то усиливался, то затихал, заставляя работающих натягивать на себя брезентовые накидки, но все равно влага проникала через рукава и капюшоны, отчего зубы у них выбивали мелкую дрожь. Их было трое вольнонаемных в этой узкой долине, окруженной грядами пологих холмов. Теодолитом Сергей измерял углы и расстояния по рулетке, а Веретенников и еще один ассистент держали дальномерную рейку и забивали колышки. Ноги Сергея, обутые в резиновые сапоги, вязли в грязевой жиже, закоченевшие руки стряхивали дождинки с планшета, внимание его было поглощено разметкой мест для бурения разведочных скважин. «Грунт на глубине мерзлый, никогда не оттаивает и взрывчатка могла быть использована для рыхления породы», прикрываясь от редких капель дождя, записывал Сергей в свой рабочий дневник. Он устал, с утра ничего не ел и в желудке урчало. До обеда оставалось два часа, но он притерпелся — пронизывающий ветер не казался таким уж холодным и земля не слишком вязкой. Посветлело. Mоросей прекратился; тучи расходились, сквозь их разрывы брызнули ослепительные снопы солнечных лучей. Сергей сощурился и припал правым глазом к каучуковому окуляру, подкручивая резкость. С расстояния семидесяти метров появились крупные цифры на планке и небритая физиономия рабочего. Позади него из яркого тумана вплыл в поле зрения силуэт человека. Немного прихрамывая, он быстро приближался. На плечах его шинели Сергей разглядел звездочки майора; идущий решительно отмахивал руками, шаг его был широк и тверд, лихо заломленная фуражка плотно сидела на его голове. «Глебов,» Сергей оторвался от линзы. «Как он нашел меня?» Он смахнул дождевую влагу, стекающую по лицу. «Как вы здесь оказались?» спросил Сергей, когда тот приблизился. «Ищу встречу с моим старым другом,» глаза Глебова смеялись. «Но официально я выполняю служебное задание: осматриваю прилегающую к лагерю территорию на предмет укрытия потенциальных беглецов. За нами наблюдают ваши помощники,» произнес он, не поворачиваясь назад. «Мы не можем ни обняться, ни досыта поговорить.» «Верно,» Сергей взглянул на свою команду. Согнувшись, его ассистенты ковырялись в прибрежной гальке на дальней стороне ручья, там где шумели ветвями осины и тополя. «Что они могут искать?» спросил он себя, но тут же забыв свой вопрос, переключил внимание на пришедшего. «Наша встреча должна выглядеть случайной,» настаивал Глебов. «У нас имеется не более пяти минут, чтобы обменяться информацией и назначить тайник для дальнейшей связи. В противном случае, ваши сотрудники заподозрят, что мы давно знаем друг друга.» Он перевел дух и спросил, «Как вас теперь называть?» «Обухов, Геннадий Гаврилович,» Сергей отер лоб носовым платком. «Прекрасно. Вы ведь ничего не знаете. Ниязов был убит, а я чудом уцелел. Пострадала также хозяйка нашей явки; славная старушка. Скончалась от испуга. Царствие им Небесное,» произнес Глебов, но не рискнул осенить себя крестным знамением, боясь недобрых свидетелей. «Ниязов убит?» Сергей был потрясен гибелью соратника и горестно опустил голову. «Таких как Ниязов очень мало,» От скорби глаза Глебова потускнели. «Он понимал, что наша борьба это и его борьба, потому и принимал участие. Не все народы национальных окраин отдают себе отчет в том, что только совместный удар по центральной власти в Москве принесет освобождение. Если они не хотят объединиться со всеми нами и попытаются сражаться в одиночку, то скорее всего их усилия будут напрасны.» «Когда-нибудь поймут,» Сергей тяжело вздохнул. «Светлая память Мартынову, Ниязову и Прасковье Евдокимовне. Так мы теряем лучших людей.» Оба застыли в скорбном молчании. «РОВС сообщил семье Мартынова о его гибели в Москве.» «Могу представить как они переживают,» Сергею сделалось очень грустно. «Какой самоотверженный человек! Из своего безопасного существования во Франции он приехал в СССР, подвергая себя смертельному риску. Была ли польза от его подвига? Мы захватили одиннадцать папок. Одну из них Маша увезла с собой в Германию.» «Каюсь, но мы не смогли их удержать,» Глебов развел руками. «Сохранилась лишь одна папка. Перед побегом из Марьиной Рощи Ниязов и я спрятали по одному скоросшивателю под одеждой, остальные уместились в мешке. На дороге нас остановил патруль и потребовал обыск. Выбора не было. Мы начали перестрелку. Пули, попавшие в скоросшиватели, не пробивали их, спасая нас от ран, но Ниязову не повезло, он был убит выстрелом в голову. Я был оглушен, меня посчитали за мертвого и бросили в пустой грузовик. По пути я очнулся и бежал. Скрывался в Подмосковье у верных людей, установил связь с фон Лампе в Мюнхене и опять принялся за старое — борьбу с советской властью.» Лицо Глебова исказилось от тяжелых воспоминаний. Он закусил губы и брови его нахмурились. Вскоре он справился с собой; морщины на лбу и вокруг рта разгладились, печальные глаза прояснились. «Не хотели бы вы осведомиться о здоровье вашей семьи?» спросил он. Услышав это, Сергей вздрогнул, его голова слегка наклонилась набок, глаза прищурились и в них появилась боль. Жена и сын снились ему каждую ночь. Горечь разлуки раздирала его сердце. У него развивались кошмары. Вечерами он лежал, уставившись в темный потолок, и лишь к утру забывался тяжелым сном. Глебов проницательно посмотрел на него. «Я получил сообщение, что ваша супруга Мария Евгеньевна и ваш сын находятся в добром здравии. Они по прежнему живут в ФРГ, в том же городе и в той же квартире, где вы их оставили. Ваша супруга работает на заводе, а сынишка пошел в детский сад. Ганечка очень способный и говорит без акцента на обоих языках, правда иногда путается, к кому на каком языке следует обратиться.» Глебов добродушно рассмеялся. «Преподаватели его хвалят.» Вождь немного подался вперед. «Мария Евгеньевна передает поклон и желает присоединиться к вам. Как вы считаете, ее присутствие здесь целесообразно?» «Я был бы рад ее увидеть, но…» Сергей почувствовал как у него захолонуло сердце. Он не мог говорить, у него покраснели глаза. Глебов понял его. «Вы здесь задержались. Нервное напряжение изматывает. Год назад вам следовало бы вернуться на отдых в Германию.» «Ничего, я выдержу, особенно если рядом будет Маша, а после восстания видно будет.» «Восстание назначено на это лето. Наши лозунги: Долой Совдепию! Да здравствует Россия! Подготовка входит в завершающую фазу. Повсеместно, и в вашем лагере тоже, среди заключенных созданы пятерки боевиков. Оружие уже накоплено. Ожидаем сигнала из воркутинских и карагандинских лагерей. Это будет всенародное выступление против советских оккупантов. Сила его во внезапности, слаженности и дисциплине. Коммунистам не устоять. Они побегут за границу. Туда, откуда в 1917 году пришла на Русь эта красная мразь.» Услышав великую тайну Сергей вздрогнул. Не поворачивая головы, боковым зрением он уловил, что стоявший на дальней отмели возле кустов стланика Веретенников больше не разглядывает блестящие камешки на своей ладони, а подняв голову, всматривается в них. «Слишком далеко. Он не мог услышать,» попробовал успокоить себя Кравцов. Tем временем Глебов, уперев руки в бока, продолжал свои инструкции, «Связь будем поддерживать через тайник. Он установлен в культурно-воспитательной части. Туда все ходят и частые посещения не вызовут ни у кого подозрений. Вы наверняка там были и знаете о чем я говорю?» Сергей согласно кивнул. Конечно он заходил в эту библиотеку марксисткой литературы, где десятки полок от задней стены до сцены были густо уставлены томами с сочинениями классиков и теоретиков мирового коммунизма; да вот беда не слишком много страниц оставалось между солидными переплетами — листы были напрочь вырваны заключенными для использования в качестве туалетной бумаги. «Позади стола президиума на постаменте стоит большой гипсовый бюст Сталина. Тайник оборудован в его основании. Никто не осмелится посягнуть на изображение вождя народов. Туда, вы и я, будем вкладывать закодированные сообщения. Для расшифровки используйте вторую главу, шестую строчку из Апрельских тезисов В.И. Ленина. Наличие подобной литературы в ваших личных вещах не вызовет никаких подозрений. Наблюдайте за моим окном в бараке, где я живу. Красный флажок справа на подоконнике означает, что тайник загружен и пора получать извещение; красный флажок передвинутый влево означает, что ваше письмо получено.» Глебов заложил большие пальцы рук за ремень и на секунду замолк. «Справитесь?» «Так точно.» «Заболтался я. Ваши рабочие должно быть истомились без вас. Всего хорошего.» Крупными шагами он продолжил свою прогулку и вскоре исчез в чаще между холмов, где клубились клочья тумана. Небо очистилось, тучи уплывали на север, солнце зажигало капельки влаги, превращая каждую былинку в изумруд. Прохладный насыщенный хвоей воздух был чист и свеж. Подошедший к Сергею Веретенников протянул ладонь, на которой лежала горстка неровных, бесцветных кристаллов. «Вот что мы нашли на том берегу,» запинаясь от волнения сказал он. «Похоже на алмазы. Не так ли?» «Нет, Вася, к сожалению, это кварц,» сделал вывод Сергей после короткой инспекции. «В противном случае нам всем за твою находку полагалась бы государственная премия. Идем обедать. Суп стынет,» улыбнулся он и похлопал соседа по плечу. Позвав рабочего, они втроем двинулись в лагпункт; он был недалеко. «Кто этот хромой дед, с которым ты разговаривал?» «Как же ты не знаешь Торчинского? Он тебя в прошлом месяце из каталажки вызволил.» «Ааа…Я думал какие у него могут быть с нами, маркшейдерами, интересы. Чего он здесь слоняется?» «Он рыболов. Ловит здесь форель или что еще здесь водится.» «Рыболов? Я слышал, что он сказал про восстание. У меня стопроцентный слух и ветерок дунул в мою сторону. Хотя может мне показалось?» Веретенников лихо сплюнул себе под ноги и, выставив напоказ жёлтые зубы, громко заржал. «А может быть и нет,» Сергей пристально поглядел на партнера. «Дуновения ветерка причудливы и разнообразны; в них иной раз слышится то, чего никогда не было.» «Ваша правда,» согласился Веретенников. «По воздухáм дребень всякая роем носится; лучше заткнуть уши и не дышать.» Тема была исчерпана и к ней никогда больше не возвращались. Однако Веретенников услышал так много, что у него захватило дух. «Но стоит ли доносить?» вечером того же дня сидя на своей койке, раздумывал он, в то время как сосед его судачил на кухне с другими жильцами. «Конечно, социалистическое воспитание призывает меня проявить революционную бдительность и политическую дальнозоркость, но что дальше?» Он представил себя назавтра бредущим к командирскому бараку, долгие часы унизительного ожидания в прокуренном коридоре, допрос следователя и подписывание протокола. «Кто знает как там обернется? Восстание — дело серьезное, может и меня обвинят?» Веретенников пощупал синяк под глазом, который неделю назад ему поставили вохровцы. Опухоль еще не сошла и малость саднила. «Вот какие у меня проклятые уши,» тяжело вздохнул он и решил оставить все как было, ведь мог он и ослышаться.
Просмотров: 21
Два дня спустя Шрага и Никодимов каждый порознь отчитывались перед своим руководством. Каждый из них валил причину неудачи на другого, но результат от этого не менялся — успехом запланированную и скоординированную операцию назвать было нельзя. Берия клокотал. В мешке, подобранном на месте боя было обнаружено лишь восемь секретных папок, отсутствовали три и в их числе самый драгоценный скоросшиватель, содержащий наступательные планы СССР. Потери врагов также оказались незначительны — был убит лишь один бандит, а второй внезапно ожил и сбежал по пути в морг. Их сообщница, пожилая женщина, скончавшаяся от сердечного припадка в доме Љ 32, была не в счет и не играла серьезной роли. «Вы представляете какие матерые враги советской власти гуляют на свободе?!» стучал по столу Берия. «Вы представляете какие секреты они похитили?! Головорезы были у вас в руках и вы их упустили! Где они сейчас?!» Подчиненные немели и бледнели, проклиная про себя тот злосчастный день, когда поддались глупой романтике и связались с органами. Нарастающее волнение и сумятица захлестнули оба министерства. Разбирательство достигло самых верхов. Опять засновали черные лимузины, застучали телетайпы, захлопали двери и томные секретарши стали гнать посетителей, яростно выкрикивая, что «министра сегодня нет и не будет!» Был объявлен всесоюзный розыск и хорошо известные нам Шрага, Никодимов и Нинель Полторацкая получили широчайшие полномочия. Все они, за исключением Шраги, знали разыскиваемых в лицо. Как показало дальнейшее, решение включить в эту группу видавшую виды чекисткую даму было по-марксистски правильным: Нинель Ефнатьевна внесла ценнейший вклад в поиски наших героев. Поразительно, но ее шпионский нью-йоркский опыт оказался незаменимым на золотоносных приисках Колымы. No kidding!
Просмотров: 19
Так прошел день. Несмотря на потери, полк Шраги прытко вступал в скоротечные бои и браво выдавливал повстанцев из укрытий, иногда напарываясь на засады и в упор расстреливая отчаявшихся полубезоружных людей. Повсеместно преодолевая концентрированный огонь с флангов, часто в форме брошенных камней и копий, МВДешники быстро перестраивались и атаковали, по всем правилам воинской науки. Пользуясь преимуществом в вооружении и боеприпасах, сильным огнем прижимали они мятежников к земле, заставляя их искать убежища и не давая поднять головы для прицельной стрельбы. Постепенно сражение стихло, подвезли полевую кухню, горнист проиграл сбор, потрепанное и поредевшее войско начинало собираться возле своих командиров. Вечернее солнце робко выглянуло из-за туч, в ужасе осветило обугленную землю, лужи крови, гарь пожарищ, тлеющие головешки и космы пепла, израненные человеческие тела и скоро спряталось за черным зазубренным горизонтом. На мир обрушился мрак, лишенный всяких образов. Глухой мертвый мрак, зловещий и ледянящий.
Просмотров: 21
Никто не оплакивал смерть Оксаны и ее друга, как и смерть двух тысяч их солагерников-заключенных; никто не уведомил семьи; только может быть матери и отцы их внезапно вздрогнули и перекрестились, уловив через огромное расстояние, момент гибели своих возлюбленных чад. Почуяв дурную весть, горько зарыдал в своей казенной кроватке трехлетний Ганечка. «Beruhige dich, guter Junge», приласкала его подбежавшая воспитательница, но до рассвета мальчик лежал без сна и грезил о своей маме.
Просмотров: 19
Их было слышно издалека. Нестройно, но с вдохновением молодые голоса орали Катюшу. Пение становилось громче и вот фыркая выхлопными газами из-за поворота медленно выехал громоздкий, покрытый брезентом ЗИС-151. Его широкие новенькие покрышки оставляли рубчатый след в красноватой пыли. В кабине сидело двое: рыженький солдат-водитель, старательно крутивший баранку, рядом офицер со строгим лицом рассматривал развернутую на приборной панели многоцветную карту. Они были в пути более шести часов, проголодались и их клонило ко сну. Неожиданно перед ними появилась каменная баррикада; водитель ударил ногой по тормозной педали, но поздно, с грохотом грузовик ударился бампером и днищем о валуны; раздался скрежет и мотор заглох. Первые выстрелы нападавших пробили лобовое стекло. По его поверхности побежали длинные, расходящиеся во все стороны трещины. Пораженные в головы и истекающие кровью, водитель и его командир повалились друг на друга, напоследок уравненные страданием и смертью. Плотно набитые в кузов, перепуганные солдаты выпрыгивали из фургона и тут же попадали под пули повстанцев. Оставшиеся внутри, завидев участь своих расторопных приятелей, попятились назад. Закрытые со всех сторон брезентовым куполом, служаки не видели противника и предпочитали оставаться на своих сиденьях. Глаза всех были прикованы к колышущимся зеленым занавескам, за которыми был выход наружу, но там таилась смерть. Мысли их метались словно стаи вспугнутых воробьев. «Командира убили!» отчаянно вскрикнул один из них, находящийся ближе к кабине и разглядевший через окошко незавидную долю офицера и водителя. «Что делать?!» Выходить было нельзя, двигаться было нельзя, оставалось только оцепенело ждать, превратившись в слух. «Вылезайте!» услышали они приказ, отданный чьим-то свежим, задорным голосом. «Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!» Воины не двигались. Оробевшие, они растерянно глядели на комсорга, а тот говорил им, «Hет.» Истекало время, темнело. «Долго вас ждать?» В подкрепление слов последовала автоматная очередь. Никто из находящихся внутри не пострадал, но в брезенте появились дыры. Самые смелые и предприимчивые поднялись и заглянули в прорехи. Их взорам предстала сотня закутанных в лагерное тряпье, изможденных людей, но в руках они держали оружие. Фанатичный, угрюмый огонь горел в глазах оборванцев. «Я, пожалуй, пойду,» сквозь слезы сказал крайний к занавеске интеллигентный юноша. «Меня дома мама ждет.» «И я пойду,» сказал другой. «И я, и я, «раздался нестройный xор неокрепших юных голосов. «Нельзя!» возразил комсорг. «Иванов, Петров, Сидоров — оставайтесь на своих местах! Всем занять круговую оборону! Не позорьте высокого звания советских воинов!» Его никто не слушал. Роняя на землю автоматы, они, подняв руки, выстроились вдоль дороги. Лица их были невеселы. Командование обещало им веселую прогулку, а тут оказалась ватага хорошо вооруженных, решительных разбойников. Глебов приказал убрать наваленное в кучу оружие и подошел к строю. Пленники глядели на него исподлобья. «Военнослужащие срочной службы!» молвил он. «Расстреливать мы вас не собираемся. Заберите своих павших товарищей и возвращайтесь к своему командованию. Ваша собственная совесть подскажет вам ответ.» Он хлопнул в ладоши. «Бегом!» И 45 человек, подобравши убитых и раненых, молча двинулись назад в Магадан. «Когда они доберутся до города?» спросил его Сергей. «Часам к двум завтрашнего дня,» прикинул Глебов. «Почему мы их не расстреляли?» желчно спросил один из мятежников. «Расстреляв их, мы бы уподобились коммунистам. Это они неустанно убивают свой народ. Ребята, которых мы отпустили, жители Совдепии. Кто знает, может после победы нашей революции они станут счастливыми гражданами национальной России?» «Да что вы! Они вернутся и без колебаний будут усмирять наше восстание,» негодовали доходяги. «Вполне возможно,» схватившись за подбородок, задумался Глебов. «Советская власть пришлет миллионы верных совдеповцев, чтобы убить нас. Смерть ребят, которых мы отпустили, не поколеблет поганую силу КПСС, но мы не хотим брать грех на себя, уничтожив их молодые жизни.» Его взгляд упал на грузовик. «Хороший трофей,» он подошел и заглянул в кабину. Она была пуста, но пол и сиденье покрывали брызги крови. «Расчистите дорогу, погрузите захваченное оружие в кузов и отправляйтесь в зону. Мы найдем грузовику применение, пока не кончился бензин.» «Неплохо бы предупредить наших часовых на вахте,» добавила предусмотрительная Маша. «Верно,» засмеялся Глебов, «могут не разобравшись начать пальбу. Сергей Павлович,» обратился он к Кравцову, «могли бы вы выделить для этой цели тройку проворных бойцов из вашего взвода?»
Просмотров: 10
Прошла неделя, за ней другая. Ищейки были в отчаянии. Агенты сбивались с ног. Толпы их бегали с блокнотами по Лефортово, опрашивая тысячи москвичей. В результате грандиозных усилий было выявлено 40 женщин, схожих по приметам с разыскиваемой. Все они были задержаны и отправлены в изолятор, где с них круглосуточно снимали показания. И это никуда не привело. Следствию стало ясно, что подозреваемой среди них нет, однако допросы продолжались. У Шраги появилась идея повесить это дело на одну из арестованных, жену капитана Балтийского флота Надежду Феофанову. Рыльце у нее было в пушкỳ; муж ее уже год находился под следствием по обвинению в попытке продать Парагваю эсминец, которым он командовал, вкупе с мятежом и антисоветским заговором. «Ему светит вышка, это верняк,» раздумывал Шрага, прогуливаясь с собачкой по Гоголевскому бульвару. «Узнав об этом, жена опечалится и долго брыкаться не станет. Было бы заманчиво поставить на этом деле точку и отрапортовать начальству. Успех, ордена и повышение обеспечены.» Его брови немного приподнялись в предвкушении славы, веки расширились и, увлеченный, он закусил свой палец, продолжая крепко держать собачий поводок. В этот момент шавка гавкнула, дернулась и, завидев кошку, потащила хозяина в кусты. Этот досадный эпозод выдернул его из цепочки размышлений и oн отверг свою идею. «Не пойдет. Следуя этому варианту, обвинив во всем Феофанову, я не найду ни содержимого сейфа, ни грабителей. Что же дальше?» Расстроившись, он задрал к пасмурному небу своею кудлатую голову, ему захотелось выть. Пнув носком ботинка ни в чем не повинную собачонку, он поволок ее домой.
Просмотров: 12