Женщина принялась лихорадочно что–то записывать.
— Да, и тебя очень трудно прочесть, словно на тебе какая–то защита от моей магии. — Ее лицо озарилось улыбкой. — Только я не неофит, и Господь наделил меня силой заглядывать в чужие души. Твоя весьма любопытна, полагаю, ты и сам это знаешь.
Ранальд был готов к любому развитию событий.
— Конечно, он уже освобожден, — сказала она.
— И вам, мессир, — не останавливаясь, произнес путник.
Для молодого человека нет ничего приятнее, чем сказать предмету своего обожания, насколько мало он сведущ. Она задумчиво улыбнулась.