У людей были лодки. Еще немного, и он подобрался к ним, и тут охотника заметил часовой.
Ота Кван вздохнул. Остальные достали из сумок точильные камни и принялись затачивать наконечники стрел, потом ножи. Скахас Гахо, у которого был меч — короткий тяжеловесный клинок, напоминавший морейские ксифосы, — проводя по лезвию камнем, заставлял сталь петь.
Дезидерата сосредоточила на говорившем свои чувства в виде сгустка тепла, как ей это представлялось, и чужеземный рыцарь засиял, подобно солнцу. Она вдохнула, словно хотела поглотить его сияние, и король мельком глянул на нее.
Он пристально посмотрел на нее. Королева с улыбкой пожала плечами.
Ведь она лечила каждого раненого, доставляемого к ней. Сила входила в нее так же непринужденно, как воздух поступает в легкие: она черпала ее из отраженного Гармодием удара Шипа, из света солнца, пробивавшегося сквозь окно, из источника, смешивала все три компонента и высвобождала в виде радужных сгустков. Один за другим раненые солдаты подходили к послушнице, опускались на колени и поднимались исцеленные. Большая часть таких «пациентов», обескураженных подобным лечением, засыпали на руках своих товарищей.
Смертную оболочку Шипа окутал чистый, кристально–синий — цвет, который так любила Пруденция, — пышущий невыносимым жаром огонь. От пламени исходил густой, насыщенный, яркий дым. Он светился и был белее той копоти, что поднимается над обычным пламенем, и капитан почувствовал, как Гармодий направляет дым через него, через его место силы, вниз по руке и вверх по воздуху. Творение старого мага потрясало воображение своим изяществом и хитростью. Красный Рыцарь понял — это марево, состоявшее из миллионов мельчайших зеркал.