«Как интересно, – подумал Вениамин. – Упыри тоже имеют своих алхимиков, составителей снадобий. Важный факт, очень важный. Есть о чём отписать мэтру Бонавентуре, помимо всего прочего».
Троица вампиров одолела первый поворот. Петер заметил прикреплённый к стене лакированный ящичек, со злобой взмахнул враз отросшими когтями. Острия врезались ящичку в бок, дерево хрустнуло, и полумрак пещеры вдруг озарило слепящим белым пламенем. Все трое упырей ничком бросились наземь, правда, Петер не столько лежал, сколько катался, воя от боли, вцепившись здоровой рукой в правое запястье – увенчанная внушительными когтями кисть стремительно чернела, словно сгорая на глазах незримым пламенем.
– Минди, Венди, давайте, за дело, живо-живо. – Красавица остановилась подле пылающего камина, протянула руки к огню. Две её служанки заторопились следом за Делией по лестнице. – Так-так, мой дорогой Вениамино, и кто ж это такая?
Двор тоже зарос почти весь, поднялись буйно крапива, злой болиголов, сорные луговые травы. Всё уже пожелтело и пожухло, но пока что сопротивлялось мертвящему дыханию осени. Малинник с любопытством заглядывал в пустые глазницы окон; мелкая зелень поднялась вдоль наличников, а в торцы брёвен уже вцепился алчный серый мох. Он приходит последним за добычей и после себя не оставляет даже гнилушек. Дому стоять ещё от силы два, самое большее – три лета.
– Эк ты его, охотничек. Слова сказать не даёшь, – попыталась поддразнить Корделия.
— А почему во время салюта ослабнет защитный купол? — желая немного отвлечься, поинтересовалась Ника.