Но Хомка не мог. Он трусил. Страх вывернул его наизнанку, последние запасы какой ни есть храбрости растратились на то, чтобы выпустить обречённых на сожжение баб из горящего амбара.
– Пить дайте, – странным, напряжённым голосом сказала она, не глядя охотнику в лицо. – А потом мне… э-э-э… по нужде надо. Не бойся, не стану я тебя чарами доставать. Все знают, что у вас не все дома, у тех, кто за вампирами гоняется. И убери, пожалуйста, от моей шеи этот ножичек, у твоего подмастерья руки дрожат, словно он джанга накурился. И вообще… мне нужно… о-ох! – Она резко отвернулась, словно немалым усилием загнав обратно готовые вот-вот вырваться слова.
Он стоял, опустив бесполезные теперь клинки, и глядел вверх, где, он знал, мчится обратно на юг ушедший от его стали упырь.
– А чего там вспоминать? Я вот пареньку своему пересказывал, толковал, что хитрости этот Каррабас был неимоверной…
– Вот эту возьму, – громко проговорил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Спаси, парень! Смилуйся! Не дай погибнуть! Ну пожа-алуйста…