Он остановился и аккуратно поставил меня на сухой участок. Тюхтяев, зачем ты это все устроил? Эта мысль изрядно отрезвляет. И злит, честно говоря.
Лучше бы работала до сих пор та калитка — наплевав на богатство и положение в обществе, сбежала бы не глядя туда, где ничто не напомнит мне о несбывшихся надеждах и неосуществленных планах. А еще лучше — найти другую, в утро второго ноября — и если не пролезть, так хоть предупредить эту дурочку пропустить бал. Но лимит моих путешествий, видимо, уже исчерпался.
— Что не так? — тон участливым уже не получается. Просто усталый, бесцветный голос. И сама я не лучше. В зеркало смотреть страшно.
Еще один дом, девятнадцать человек, три поколения, и опять не разберешь, кто кому брат, а кому — сын.
— А ведь обещал подготовить. — с сожалением пробормотал мой спутник, помогая раздеться.
— Здравствуйте, Федор Андреевич! — я давно его не видела, и сердце почти не екало, разве что самую малость.