Все же при свете дня этот пустырь производит более гнетущее впечатление — ночью хоть есть надежда, что днем будет иначе. Иллюзии прошли — беспросветная дыра, куда второй раз по своей воле не вернешься. Наверняка из этих соображений место и подбирали, но окочуришься же от безысходности. Извозчик получил задаток за ожидание и устроился поудобнее, а Люська все еще не хотела выходить.
Ближе к обеду нас навестил Их Сиятельство лично. Что-то там у них с Тюхтяевым образовалось срочно-бумажное. Первый раз за все время я видела их общение, и становилось понятным, что все мои игры во взрослого стратега на фоне этих двоих — ясельная группа детского сада. Теперь у них получалось разговаривать, иногда на повышенных тонах.
— Вот дурочка, если бы рассказала сразу, мы бы ей помогли, да просто бы зарыли их и все бы забылось. — подала гениальную мысль Люся. — А Дмитрий-то ей зачем?
— Ну и ладно, помогли бы. Но она же на Димку позарилась. Которого и в стране не было, когда с ней это приключилось. — именно это обстоятельство вымораживало сестру сильнее всего, хотя, казалось бы, ей точно к несправедливости уже можно было привыкнуть.
— Привет, мам. — Штирлиц, держим лицо. — Вы когда поедете?
Михаил Борисович стоял рядом и с легкой тревогой наблюдал за нашими маневрами. Вот Хакас протянул ему сигареты — да обалдел что ли вконец?