На втором крючке корсета он плюнул и втащил меня в дом. Нервно проковылял к столу, подобрал грифельную доску, неловко пристроил ее на культю и нацарапал.
— То есть Вас беспокоит, что скажут другие? Осуждения посторонних людей, которые не знают Вас, Ваших талантов, трудолюбия, порядочности? И Вы ради этих мифических сплетников разрушаете себе жизнь? — ошеломленно спрашивала женщина.
Меньше недели тут живем, а уже надоело все до чертиков. И природа эта никчемная, и погода, которая совсем без ума, и я сама, донельзя уставшая от войны с ветряными мельницами. Только совсем тупой человек не поймет природу внезапно проснувшегося педагогического дара Хакаса — нас, а конкретно меня, сюда сплавили из столицы. Просто с глаз долой. Неужели я так безнадежна?
— Может быть тебе в Европу съездить? На воды там куда… Ольга с удовольствием составит компанию… — надумал родственник, добив очередную сигарету.
— Я никогда не смогу отблагодарить Вас за все. — прочувственно произнес этот… человек.
— Сейчас у нее частная школа. А Николай Федорович как раз возглавил статистическую службу и пришел рассказать нам о грандиозной переписи населения всей Империи.