— Как это своевременно с их стороны признаться! — Люська пыхтела, расковыривая тяжелую древесину у петли.
Вокруг нас царила непроглядная темень. Телефон с фонариком остался дома, так что пришлось ощупывать место вручную. Даже когда нас с Тюхтяевым тогда заперли в подвале, под потолком висела керосиновая лампа, а роковая мельничиха оказалась прижимистей.
— Ладно, мысль хорошая, а почему не рубль?
Тюхтяев не перебивал, делал пометки на очередном листе, и лишь изредка задавал наводящие вопросы.
Как он покраснел! Это ж надо, а ведь старше на сто тридцать девять лет.
Провинциальные газеты — такие милые и наивные… Все неуловимо схожи друг с другом и напоминают Саратовский Листок, который связывал меня с внешним миром в девяносто третьем.