— Анна Степановна, приветствую! — поклонился, ручку поцеловал. С Люсей и Димой поздоровался, на мне остановил тяжелый взгляд. — Ваше Сиятельство.
— Семен Лукич, я, конечно, напишу без подробностей, но это ж подсудное дело. — бормотала я старосте в сенях очередного веселого дома.
Я лежу под камуфляжной сетью и слежу за ним. Вот он уже почти не прихрамывая идет по тропинке, бросая быстрые взгляды на Хакаса. Чуть морщится и изредка прикасается к голове — вроде бы раньше она не болела, или опять что-то скрывал.
Мельница — это сильное место. Во-первых, она здоровая, как подводная лодка, выброшенная на берег. Во-вторых, тут редко кто бывает весенней порой, поэтому признаков жизни нет совсем.
Она рассматривала его — явно нездешний. Верно говорили, грек. Волосы темные, лицо широкое, глаза чуть раскосые. Вроде с первого взгляда простой, а присмотришься — ох, и хитер.
Вместе прогуливаемся до его спальни, наблюдаю как он укладывается на кровати — Люська требовала сна только на спине, осторожно массирую голову. Вряд ли боль уходит, но он постепенно успокаивается и засыпает. Я немного постояла, прежде чем уйти. В конце-то концов, это мой собственный дом. Вытянулась вдоль правого бока тонкой стрункой — благо за этот год мы оба похудели, да и в доме на Васильевском острове та кровать точно поуже была. Зато можно трогать его, когда приснится, что это все только иллюзия. В другие ночи приходилось бегать по этажам и проверять. И пропитываться запахом его тела. И ощущать рядом тепло родного человека. Да мало ли плюсов у совместного сна?!