Чуть расслабляю спину, а то от напряжения скоро кости полопаются и тесно-тесно приживаюсь к нему, закинутыми за голову руками зарываюсь в жесткие волосы, трогаю шею, кладу затылок на плечо. Теперь мы дышим в унисон. Лицо наспех замотано шарфом, так что осторожно отодвигаю ткань в сторону. Борода-то какая окладистая стала — не узнать. Да и узнавать нечего больше — правая щека вся — нагромождение рубцов и валунов тканей. Самое месиво на виске и там, где раньше был глаз. Изворачиваюсь и упираюсь своим лбом в его. Единственный глаз возмущенно буравит меня. Ну да, лицо посечено очень сильно, если не сказать больше: нос практически сплющен и теперь располагается преимущественно на левой щеке, но ему же не в фотомодели идти. Завороженно поднимаю ладони и касаюсь скул, лба, подбородка. Первым его порывом было отпрянуть, но куда же от меня деться, если что-то задумала? Настоящий. Живой. Мой.