Мы быстро собрали все пожитки пациента, он на прощание посмотрел мне в глаза и поклонился.
Ну пожалуйста, умоляю тебя, обернись. Вот просто обними и скажи, что все остальное ерунда и у нас все будет хорошо. Как угодно, тайно или явно, но будет. Пожалуйста, Федя…
Утром мы стояли перед могилой, все еще покрытой редкими кочками цветов. Простой крест с обязательной строкой молитвы и все. 1849–1896. Нет больше человека.
— Михаил Борисович, тут такое дело… Насчет надобностей Ваших — зовите Демьяна. А к ночи нужно кишечник промыть.
Накрыли ужин на троих, выставили много вкусностей для нас с графом и бульон и несколько кашиц для Тюхтяева. Тот тосковал, но терпел.
— Да что Вы говорите?! Значит, исчезнуть после всего — это признак отваги?