Вообще, 1901 год – а это 13 номеров, четверть из тех, что были сделаны самим Лениным, пока Плеханов с Мартовым не «отжали» у него газету, – был с точки зрения распространения провальным. Эффективность партийной работы измерялась в чемоданах; в докладе «Искры» II съезду РСДРП указано, что с декабря 1900-го по февраль 1902 года редакция отправила в Россию около 60 штук; да, у каждого была своя, в питер-гринуэевском духе, история, но статистика все же не ахти – 60 почти за полтора года. Агенты хитрили, импровизировали, пытались не просто проскочить через границу с чемоданом-другим – но запустить ленту конвейера, как в аэропорту; тщетно. О характере проблем – и уровне координированности – можно судить по письмам Николая-«Грача» Баумана в редакцию: натыкаясь то на избыток литературы, доставленной кем-то еще, то на тотальный дефицит, он бесится: «Почему вы не сообщаете мне, куда, сколько и когда направляете товар, по крайней мере в моем районе?» (за каждым агентом был закреплен свой район: Гальперин – Баку, Бабушкин – Иваново, Крохмаль – Киев, К. Захарова – Одесса и т. д.). Крупская, по-видимому, не склонна была преувеличивать значения этих сочащихся обидой посланий: «через Грача, – напоминает она одному из своих адресатов, – никаких денег не передавать».
Если вы стоите лицом к Мавзолею, то за ним видна Сенатская башня, а за ней здание, с куполом и флагом. Оно треугольное, и в наиболее отдаленном от Мавзолея секторе «гипотенузы» – с Красной площади совсем не видно, и находилась квартира Ленина. С окнами на площадь имени Каляева – до революции, а после перестройки – Сенатскую; именно там в 1905-м Каляев швырнул бомбу в князя Сергея Александровича; сейчас, говорят, здесь резиденция Путина, с окнами во двор здания-треугольника. Примерно в это здание, судя по всему, прорывался за какими-то документами Том Круз в четвертой «Миссии невыполнима»: сначала прогуливался по Красной площади, а потом, через Спасскую башню, которую через полчаса взорвут, как раз на Сенатскую площадь. Интерьеры Кремля, разумеется, снимали где-то еще, но парадно-классицистские, с золотом и кумачом декорации выглядят очень аутентичными, особенно под тревожно-милитаристские православно-голливудские хоралы; да и ведет себя с охранниками на посту переодетый в генеральскую форму Том Круз как Ленин, которого страшно раздражало, что курсанты постоянно дергали его во время вечерних прогулок по Кремлю: «начальство надо знать в лицо, майор Егоров. Проверь еще раз – РЯДОВОЙ Егоров».
С одной из этих поездок связана рассказанная парижским большевиком Алиным история: «Однажды Ленин уехал кататься на велосипеде на свой обычный променад – и вернулся на час позже обычного, ведя велосипед за руль; задняя часть была вся смята. Я, – устало сообщил он, – упал в канаву. Это наказание мне за то, что ушел. Вот что произошло. Ленин очень интересовался авиацией – и в свободную минутку уезжал смотреть на аэродром. В этот раз он уехал в Исси, где ежедневно совершались полеты. Подъезжая к аэродрому, он услышал сверху за головой шум винта. Он поднял голову, чтобы проследить взглядом за движениями аэроплана, но в то же мгновение в него воткнулся другой велосипедист, ехавший сзади. Удар был такой силы, что оба оказались в придорожной канаве. Началась перебранка. Другой велосипедист утверждал, что виноват Ленин. Ленин доказывал, что наоборот – ведь это он ехал впереди и не мог видеть, что происходит сзади. Рабочий, наблюдавший за этой сценой, встал на сторону Ленина. Словесная ссора – заведомо бесперспективная – длилась до приезда агента, который притащил их в полицейский участок. На следующий день я обнаружил Ленина на пороге его дома перед разобранным велосипедом. Он выравнивал какие-то детали с помощью клещей, что-то завинчивал, прикручивал. Страшно недовольный происшествием, он утешал себя тем, что “у моего противника велосипед был не в лучшем состоянии, а в худшем”».
На самом деле Циммервальд – альпийская деревушка в 10 километрах от Берна; сейчас – 10 минут на поезде и еще четверть часа на автобусе. Смотреть там можно только «атмосферу», ландшафт: от Hotel-Pension Beau Séjour ничего не осталось – полвека назад его разрушили, причем нарочно, назло, стереть «красную» ауру; свое разочарование этим актом вандализма историки революции могут компенсировать в обсерватории или музее духовых инструментов.
Или всё же нет – и это он сломал историю об колено, и хотя потом, когда в 1922-м его самого скрутило, открытый перелом затянулся кожей, но кость, хребет, судьба, география – перестали быть цельными, и история пошла по-другому? И тогда – какими бы кавычками, какими бы скептическими улыбочками ни оформляли слово ЛЕНИН – мы все-таки уже прошли точку невозврата и однажды окажемся-таки в другом мире, где не будет ни рабочих, ни крестьян, ни буржуазии, ни вообще государства – а только, как их там в «Государстве и революции»… творческие люди, занимающиеся творческим трудом?