Часть «Завещания» – опубликованная при жизни ВИ и в тот период, когда он мог по-настоящему контролировать свои тексты, – бесспорна: «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», «О кооперации». Но есть и другая часть – «Письмо к съезду», «Письмо Троцкому», «Письмо Мдивани», «Об автономизации», «Письмо Сталину» (ультиматум про НК) – которая материализовалась в собрании сочинений из не вполне надежных источников, возникала не одновременно, меняла по ходу названия, не имеет черновиков, не зарегистрирована в ленинском секретариате и обзавелась репутацией надежной только за счет свидетельств лиц, у которых могла быть личная заинтересованность в том или ином развитии политической ситуации.
Итоги съезда показывают, что Ленин оказался плохо подготовлен – точнее, плохо подготовил общественное мнение.
Смех смехом, а авторитетных «ревизоров», по указанию Ленина, уже начали подбирать – и к осени 1922-го даже нашли первых семьдесят из трехсот. А теперь попробуйте представить себе, что произошло бы, если бы эта институция в самом деле стала действовать, причем не в качестве совещательного органа с заведомо ничтожным эффектом, а в качестве органа исполнительного – моментально вступив в конфликт с уже укоренившейся новой административной элитой, «совслужами». По сути, это означало бы ни много ни мало новый этап гражданской войны – «честных рабочих» против «должностных лиц», «пчел» против «трутней».
Неправильно было недооценивать противоречия между группами – и объединять их любой ценой. Быстро выяснилось, что вспыхивавшие во время съезда конфликты были симптомом более глубоких противоречий между теми, кто по неосторожности принял слово «социал-демократия» за общий знаменатель для групп разного происхождения и преследующих разные цели. Эта изначальная ошибка обойдется дорого – и будет «вычищаться» на протяжении десятилетий. Съезд, по сути, задал modus vivendi этой несчастливой, с первого дня существования раздираемой внутренней склокой партии; как они начали свою совместную жизнь, так и жили, в вечной ссоре – и экстраполировали эту дурную судьбу на страну, которую получили в управление.
Возможно, справиться с назойливым лбовцем Ленину помог другой уральский боевик – из самых серьезных – Эразм Кадомцев: бывший офицер и военный инструктор большевиков, обучавший в 1905 году своих дружинников сборке бомб и чтению Ленина, рыскавший в 1907-м по Петербургу с переданными ему фотографиями провокаторов и расстреливавший их, затем эмигрировавший в Женеву, а после перебравшийся в Париж. Он сам, его родители и его братья-боевики были давними знакомцами Ульяновых – еще по Уфе.