2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Главным результатом этой войны не для масс, а для элиты – и Ленин осознавал это – станет то, кто окажется выгодоприобретателем от трансформированного войной российского рынка; кто сможет эксплуатировать выживших людей – способных потреблять произведенные где-то еще товары и платить за них своим подешевевшим трудом на сжавшемся – и готовом к взрывному росту рынке; кто сможет поставлять продовольствие, машины и оружие на рынок, где на протяжении многих лет поддерживался искусственный дефицит всего; кто получит максимальную прибыль от умирающего от недофинансирования, задавленного экономическими санкциями Советского государства, которому придется преодолевать нанесенный во время войны и террора ущерб за счет торговли движимой и недвижимой госсобственностью, включая золотой запас, инфраструктуру и природные ресурсы; кто будет распоряжаться территорией, которая является естественным буфером между другими, по-своему перспективными рынками. Как за статистикой разного рода человеческих «потерь» стоят личные и семейные трагедии, так и за военными терминами – вроде «изгнание белых из Крыма» – скрываются дипломатические балансы и шокирующие обывателя компромиссы, достигавшиеся, обычно негласно, кабинетами Ллойд Джорджа, Ленина и Вильсона.
Просмотров: 8
Разлапистый, некомпактный, населенный 140 тысячами людей – достаточно, чтобы не привлекать лишнего внимания к родственнику только что повешенного – город расположился вокруг впадения Казанки в Волгу. На холмах, поближе к Кремлю, соборам, университету и госучреждениям, селились аристократы или представители буржуазии – русской, реже мусульманской: владельцы мыловаренных, кожевенных и текстильных предприятий, с претензиями. Татарские слободы начинались ниже, за Проломной (теперешним казанским Арбатом – улицей Баумана) и особенно за городской протокой Булак (сейчас это канал с бетонными набережными и фигурного литья оградой – из него даже кое-где бьют вверх фонтаны) и за озером Кабан. Там и сейчас ощущается ориентальный колорит: уютные, не чета Дубаю и Абу-Даби, мечети с минаретами; тамошние муллы принимают иноверцев с радушием, какое в Москве встретишь разве что в дорогом автосалоне.
Просмотров: 3
«Информповод» книги – война; объясняя ее происхождение, Ленин связывает войну с феноменом капитализма. Капитализм, показывает Ленин, – такой прогрессивный, такой понятный, такой привычный к середине 10-х годов XX века – мутировал: превратился в ужасное подобие себя; он не то, за что себя выдает – потому что трансформировался в свою противоположность.
Просмотров: 4
Оскар Александрович квартировал в доме относительно зажиточного (у него было четыре лошади и три пашни) крестьянина по имени Иван Осипатович Ермолаев, который плотно укоренился в окололенинском фольклоре как «Сосипатыч» – «щуплый, проворный, в треухе, худеньком зипунишке, с ружьем через плечо», заставлявший жену печь особые «политические» калачи: «Говорю, бывало, жене-то своей: – Ты напеки-ка “политических” калачей, мы с ВИ на охоту пойдем».
Просмотров: 4
Уже в начале апреля ленинские идеи о том, что сейчас, когда война сжирает старое государство, самое время воспользоваться трагическими плодами ее деструктивной деятельности: перехватить власть и начать строить общество заново, стали вызывать у коллег-социалистов чувство глубочайшего омерзения; «урод в социалистической семье» (Суханов), он «все испортит». Ленин превращается в персонаж поп-культуры – о нем плетут невесть что (проплаченный Германией шпион поселился в будуаре балерины), распевают частушки («мне не надобно ханжи, поцелуя женина, ты мне лучше покажи спрятанного Ленина»). «Апрельские тезисы» сделались предметом насмешек; в плехановской газете «Единство», например, был напечатан фельетон «Сон Ленина», где изображался триумф ленинских прожектов: вместо капитализма – диктатура пролетариата, Керенский покончил жизнь самоубийством, правительством руководит Ленин, «все идет прекрасно, но тут Вильгельм II вводит в Петроград немецкие войска и распускает Советы. На этом страшном месте Ленин просыпается».
Просмотров: 6
Посторонний, сунувший нос в протоколы съезда с намерением поскорее сориентироваться, в чем там суть, быстро взвоет: черта с два здесь можно понять что-либо не то что даже об антураже самого события (в каком из уголков Вселенной собрались все эти люди? как они выглядят? сколько занимают промежутки между их беседами – час, месяц, год? в какой конкретно момент произошел пресловутый «раскол»?), но хотя бы о том, кто, собственно, в нем участвует. Основных действующих лиц не больше десятка – Плеханов, Троцкий, Ленин, Мартов, Либер, Пиккер, Акимов, – но время от времени в полилог вступают другие персонажи, и их много – десятки, может быть, сотни, не разберешь. На самом деле, в съезде участвовали около пятидесяти – плюс-минус пять – человек: кто-то приезжал, кто-то хлопал дверью, кто-то прогуливал, кто-то имел право участвовать в совещаниях, но не в голосовании, а у кого-то было два решающих голоса, потому что он представлял сразу несколько организаций. Или – «она представляла»; тут все еще больше запутывалось: по протоколам не понятно, что в собраниях участвовали несколько женщин – ведь некоторые предпочитали выдавать себя за мужчин не то для конспирации, не то по еще каким-то причинам. Это не были грид-герлз «для красоты»: они не только держали над основными «пилотами» солнцезащитные зонтики, но и активно участвовали в гонке – и настаивали, к примеру, на внесении в программу РСДРП требования, чтобы ни одна мать не могла быть лишена возможности кормить своего ребенка грудью. Там были Засулич, Брукэр-Махновец (которая, однако, говорит о себе: «Я не согласен…»), Саблина (это Крупская), Розалия Землячка («Осипов»), Лидия Книпович («Дедов»), делегат Е. С. Левина (которая, однако, фигурировала под фамилией Иванов и про которую говорили в третьем лице: «он»). Гендерный туман сгущается в те моменты, когда на авансцене материализуются персонажи с заковыристыми фамилиями, вроде Макадзюб, или Стопани, или Калафати; впрочем, к примеру, Калафати фактически присутствовал, но в документах не отразился – потому что многие совещающиеся использовали тройную систему защиты: помимо фамилии, у них были партийные псевдонимы плюс технический ник, сгенерированный специально для съезда, точнее, для протоколов. Например: фамилия – Калафати, псевдоним – Мицов, но в протоколах – Махов (не путать с Брукэр-Махновец!). Или: Зборовский – Константинов – Костич. Конспирация была, что называется, сугубая – но выступающие иногда забывали об осторожности и апеллировали к своим товарищам, именуя их «обычными» псевдонимами – и вызывая ложное впечатление, будто в съезде принимает участие еще больше людей; эта ономастическая чехарда действительно, надо полагать, осложняла полиции процесс идентификации революционеров. Например, здесь были Ленский, он же Виленский, и был В. И. Ленин-Ульянов, и был еще один Ульянов – но который Герц (брат Ленина Дмитрий). Были, к примеру, Мартов – и Мартынов, и еще Мартын – В. Розанов, и Мартыном же назвал Плеханов Мартынова, когда тот покинул съезд: «Ушел Мартын с балалайкой». Мишенев иногда фигурирует как Мишенев-Муравьев, а иногда – Мишенев-Петухов. Были Акимов и Брукэр – на самом деле Махновцы, брат и сестра; были муж и жена Левины (Егоров + Иванов). Возможно, наиболее озадачивающим во всем этом был тот факт, что хотя создаваемая партия носила название «рабочей», собственно рабочих на съезде было всего трое: финн Шотман, николаевец Калафати и пробравшийся в Лондон под фамилией Браун туляк Сергей Степанов (не путать со Стопани).
Просмотров: 3